Дарси Коутс - Крейвен Мэнор. Хранитель призраков

Дэниел поднял лампу, чтобы получше разглядеть детали. Пастельно-голубое платье девушки относилось к эпохе Регентства, может, к чуть более раннему периоду. Щеки были нежно-розовыми, но кожа на лице и руках выглядела очень бледной, как у привидения. Девушка позировала на фоне лилий. На платье приколота брошь. Орнамент украшения показался Дэниелу знакомым, но он не смог определить, где видел его раньше.

На золотой пластине, вставленной в рамку портрета, было начертано имя. Дэниел натянул рукав куртки на руку и смахнул им пыль. Аннализа Мирикс .

– Кем вы были при жизни, Аннализа?

Платье выглядело дорогим. Прическа казалась простой, но волосы были тщательно уложены. Голубые глаза, такие выразительные и в то же время такие загадочные, казалось, следили за ним, когда он двигался.

Наверное, какая-то знатная особа. Картина была огромной и написана с большим мастерством. Позолоченная, тщательно подобранная рама. Расположение картины тоже было продумано – она сразу привлекала внимание. Ее видел каждый, кто поднимался по лестнице, и Дэниел подозревал, что при достаточном освещении ее можно увидеть и из холла, если стоять в нужном месте.

Хотя было немного странно, что она изображена тут такой юной. Большинство исторических семейных портретов, которые Дэниел видел, изображали взрослых людей или целые семьи.

Внезапно Дэниелу захотелось больше узнать о семье, владевшей усадьбой Крейвен Мэнор. Он поставил тарелку со «Спэмом» на ковер у лестницы. Записка запрещала ему входить в башню, но там ничего не говорилось об остальной части дома. Уж в парочку-то комнат, наверное, можно заглянуть?

Дэниел посмотрел на коридор. Казалось, он тянулся бесконечно – свет не доставал до конца, что был скрыт в густой тени. Он потер шею, ощущая, что ее начало покалывать от волнения, затем нерешительно шагнул влево.

Все двери были высокими, темного дерева, и плотно закрыты. Дэниел потянул за ручку на двери ближайшей комнаты. Металл скрипел и сопротивлялся, но в конце концов раздался щелчок, и дверь открылась. Деревянная створка распахнулась, и Дэниел, чувствуя себя очень неудобно, вошел внутрь.

ЯРКИЕ НАСЫЩЕННЫЕ ЦВЕТА ударили по глазам. Несмотря на пыль, ярко-красного и золотого было слишком много. Это помещение скорее всего служило гостевой комнатой. В левой ее части стояла большая кровать с балдахином. У правой стены расположилась тумбочка с умывальником.

Дэниел осторожно передвигался по комнате, стараясь не касаться антикварных вещей. Все говорило о том, что здание можно отнести к тому же периоду, что и картину – немногим более двухсот лет. Окна были плотно закрыты, и благодаря этому комната очень хорошо сохранилась, но возраст все равно не получилось бы скрыть. Раковина в пятнах и с длинной трещиной. На матрасе по центру – сгнившее углубление. Длинные портьеры по обе стороны от большого окна были изъедены молью и почти превратились в тряпки.

Дэниелу захотелось посмотреть на вид из окна. Стекло было мутным и засаленным, покрытым грязью, копившейся в течение нескольких поколений. Но отсюда он мог разглядеть если не весь сад, то большую его часть. Дэниел наклонился ближе и задержал дыхание, чтобы стекло не запотевало.

Сад оказался больше, чем он думал. У дальней границы слева находился его коттедж садовника. Эта часть была покрыта густой растительностью, которая буквально сплеталась ветвями, но справа деревья росли не так густо. Он привстал на цыпочки, повернул голову и мельком увидел большое каменное сооружение среди рощицы сосен.

Такие остроконечные каменные крыши Дэниел видел на кладбищах. Одна из них располагалась на вершине холма недалеко от того места, где он похоронил свою бабушку. Ее могила была более чем скромной. Она не жалела денег при жизни, а то, что успела скопить, быстро съели больничные счета, и она умерла в бедности. Дэниел помнил, как рыдал после похорон, злясь на себя за то, что смог оплатить только самый дешевый гроб.

С комком в горле он отошел от окна и вернулся в коридор. Волнение от осмотра дома исчезло. Высокие темные залы утратили свою таинственность и казались депрессивными и одинокими.

Он остановился перед портретом Аннализы. Со второго взгляда, ему показалось, что ее лицо будто покрывает пелена ужаса, тщательно скрываемого маской дружелюбия. Он не знал, почему выражение ее лица так его беспокоило, но никак не мог забыть о нем.

Дэниел поднял тарелку со «Спэмом» и спустился на первый этаж. Хотя черный кот оставался неуловим, Дэниел оставил тарелку между двумя мягкими разваливающимися креслами с изогнутыми спинками возле камина. Именно там он увидел кота, когда вошел в здание, и поэтому надеялся, что тот вернется и найдет еду.