Светлана Кутузова - Королевский гамбит. Сборник рассказов

– Паша, нельзя так мучать клиентов, – я все никак не могла остановиться и продолжала смеяться.

Он поднял голову, озорно улыбнулся, и ответил:

– Ну я же деликатно выразился, мол, обрыв связи. Я же не буду спрашивать её: «Ты, корова, ты зачем трубки бросаешь, когда тебе делают уникальное коммерческое предложение». – Офис накрыла новая волна хохота.

– Как тебя не напрягает это делать с утра до вечера? Одно и тоже, одно и тоже. – Иван встал кресла, чтобы немного размяться.

– Напрягает – это когда на тебя алкаш с топором летит на космической скорости. Или пуля чудом мимо уха проскальзывает. А это – так, баловство.

Паша знал, о чем говорил, сменив внутренние войска на офисную работу. Флегматичный темперамент, отменное чувство юмора и знание что с чем нужно сравнить, чтобы жизнь в эту секунду показалась подарком судьбы, – делали из него уникального менеджера. Он делал из работы игру, и явно получал от нее удовольствие.

На второй месяц работы один из самых трудных клиентов сказал: «Я не знаю, почему мой стол завален вашими коммерческими предложениями, но текущий поставщик не берет трубку, поэтому отдуваться придется вам». Так Паша принял свой первый милионный заказ.

Несколько раз в день офис становился уютной сценой, когда Паша начинал сбрасывать стресс и развлекать себя и всех вокруг.

– Я не -на -ви-жу. Вас! Всех! – Он говорил, громко чеканя слова, глядя на телефон. – Дорогие клиенты! Вы меня слышите? Я вас ненавиииижу. – Лицо его при этом кривилось в самых невероятных гримассах. Он был похож на актера, который разминается перед выходом на сцену.

В обеденный перерыв он вставал, подходил к кому- нибудь из нас, и вовлекал нас в свое действо.

– Ваня, заставь меня работать, – произносил он томным голосом на низких обертонах, наклонившись к Ивану. – Ну пожаааалуйста. Заставь меня работать…

Сегодня Паша вошел хмурый. Посмотрел в окно и разразился очередной эпической цитатой:

– Когда я вижу это серое небо, это низкое небо, которое налезает мне на голову, мне хочется стереть эту идиотскую текстуру к чертовой матери. И пусть небо будет оранжевое. Как магма. И по ней будут бежать все эти серые людишки. Прямо в жерло небесного вулкана. Ха- ха – ха, – он картинно изобразил злодейский смех и плюхнулся в кресло. Бутылки колы, которой он травил нас почти каждое утро, сегодня при нем не было. Паша картинно достал три банки энергетика, поставил их в ряд на стол, скрестил руки на груди и уставился на них, нахмурив брови.

– Пааш, у тебя все нормально? – Я крутанулась на кресле в его сторону.

– Даааа, – Паша медлено кивнул, растягивая слова по слогам. – Просто я не сплю уже вторые сутки. Ну – почти не сплю. И надо как-то продержаться до вечера.

Я понимающе кивнула. Две недели назад Пашина жена родила девочку, которую он гулил всю ночь напролет, не доверяя этот процесс матери, а скорее, просто позволяя ей хоть немного выспаться.

– Три банки энергетика я уже выпил. Но есть еще три. – Он медленно крутился на кресле из стороны в сторону. – Но самое интересное не это. Самое интересное, что после третьей банки вы стали светиться.

– Кто? И что значит светиться? – Лена оторвалась от работы и подняла голову на Павла.

– Вы все. Без исключения. Вокруг каждого человека нечто вроде ореола, как вокруг лампочки или вокруг солнца. – Паша щурился, глядя на нас, и мы видели, что борьба со сном дается ему не легко.

– Ну и какого же мы цвета? – ехидно выдавила из себя Лена. Она вообще с трудом переносила Пашины экстравагантные выходки. На его фоне ей просто нечем было блеснуть.

– Ты – оранжевая. – Паша прикрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов.

– Ой, как интересно, -встрепенулся Иван. – Это как у индусов. У них есть чакры и каждая чакра имеет свой цвет.

– Ваня, тебе придется теперь срочно вспомнить, какая из них имеет оранжевый – я наклонилась в сторону Паши, чтобы убедиться, что он не заснул прямо в кресле.

Иван довольно гоготнул и покосился на Ленку:

– А что вспоминать-то. Половая. Ну..интимная то есть. – Он смутился и покраснел.

Пока Лена думала хорошо это или плохо, Паша открыл глаза и изрек:

– Ванька, ты тоже оранжевый.

Ваня покраснел еще больше, но продолжал хихикать, опустив глаза.

– А я? Паш, а я какого цвета? – любопытство бежало впереди меня и я подкатилась близко к нему на своем кресле.

– Отвали!. Ну… в смысле отъедь, мне так не видно. И отвернись.

Я послушно ретировалась к своему столу.