Олег Ясинский - Девиация. Часть вторая «Аня»

Пошли с Аней центральной улицей, затем разбитыми переулками, о которых я не догадывался, прожив двадцать лет в Городке. Шли молча, глядели под ноги.

Дождь расходился. Упругий ветер швырял в лицо колючую влагу. Включил электрофонарик, но жёлтое пятнышко и на метр не пробивало серую муть.

Аня шла впереди, я за ней. Мы брели как две одинокие сомнамбулы в промокшем мире, натыкались на колдобины и лужи, безуспешно обходили, попадая в ещё большие. Плащ мой намок, рюкзак набух. Я осторожно переставлял ноги, боялся оступиться на скользких кочках. Анин силуэт серым призраком мелькал на расстоянии вытянутой руки, мокро поскрипывал болоньей.

– Ой, мамочки!.. – призрак взвизгнул, провалился в темноту.

Кинулся поддержать – не успел. Чуть сам не грохнулся.

– Что случилось?!

– Упала…

Приблизил фонарик: девочка лежала в луже, загребала руками, пробуя подняться.

Наклонился, подхватил перепачканный холодной жижей комок.

– Ногу подвернула?

– Не-а… – отчаянно ответила Аня, замотала головой, попыталась соскочить.

– Сиди! – притиснул сильнее. – Нужно на сухое выбраться. Обними меня за шею – не удержу.

– Неудобно… – пробубнила девочка, но охватила капюшон, поерзала, устроилась на руке. – Там ещё сапожек…

Посветил фонариком: левый сапожек торчал из лужи. Прижимая Аню одной рукой, второй выдернул потерянную обувку.

– Куда теперь? Домой тебе далеко?

– Далековато… Но тут есть хлев, можно отряхнуться.

– Показывай!

Охватив покрепче слизкую ношу, тронулся в путь. Метров за двадцать, на противоположной стороне переулка, чернел остов заброшенного дома, а чуть поодаль, у самой дороги – деревянный сарай. Вокруг ни огонька, забор повален, спутанные останки бурьяна, сопревшей крапивы.

Подошёл, нырнул в разлом меж просевших брёвен. Нудная дробь в капюшоне смолкла. Посветил фонарем, огляделся, отыскал место посуше. Опустил Аню на прелую солому. Девочка походила на несчастного чертенка, в одном залепленном грязью сапожке. На второй ноге когда-то белые колготки по колено вымазаны серой жижей.

Я пристроил фонарь меж брёвен. Присел на корточки, разминая затекшие руки.

– Здесь давно баба Маня жила, – беззаботно сказала девочка. – А когда померла, то уже никто не приезжает. Мы тут в детстве играли.

Судя по Аниному голосу, приключение ей по душе – завтра будет что подружкам рассказать.

Сбросил намокший рюкзак, подобрал щепку, принялся чистить сапоги, превратившиеся в бахилы. И что дальше?

– А давайте костёр разведём! Погреемся, пока дождь не кончиться, – беззаботно продолжала Аня. – Мне нисколечко не холодно. В доме даже стёкла есть и диван.

Будь на её месте Химичка, может, согласился бы на костёр, диваном поинтересовался. А так… Нужно уходить. Сыро и неуютно. Пока шёл – разогрелся, но за несколько неподвижных минут холодные язычки пробрались под плащ, лизали озябшее тело.

Аня тем временем обулась, сняла курточку, развесила на проваленной балке. Осталась в легоньком свитере-гольфике и юбке. Присела на корточки, принялась собирать щепки.

– Костёр мы разводить не будем, – остановил девочку. – Домой тебе надо, заболеешь.

Аня не отвечала.

– Слышишь? Нужно идти, здесь холодно и сыро. До твоего дома далеко?

– Полкилометра – если по улице, а если через сад – вполовину ближе, – не прекращая поиски, отозвалась Аня. – Но погреться нужно, у меня сапожки промокли и колготки, ног не чувствую. Вот сейчас разведём…

– Не разведём! Снимай сапожки. И колготки.

– Что? – Аня подняла удивлённые глаза.

– Сапожки и колготки мокрые снимай – при такой погоде точно простудишься. Сунем их в рюкзак. Возьму тебя на руки, укутаемся плащом, так пойдём…

Аня с интересом посмотрела на меня. Не видел, скорее, почувствовал, как в синих её глазах блеснула тревога, затем любопытство. Губки тронула довольная, ели заметная улыбка.

– Ладно. Отвернитесь.

– Подожди! – остановил девочку, уже начавшую разуваться. Порылся в рюкзаке, нашёл вымпел от пионерского горна, расстелил на влажной соломе возле Аниных ног.

– Садись.

– Зачем?

– Помогу снять сапожки.

– Я мокрая. Он же вымажется. Это – пионерская святыня!

– Ничего с ним не станется, постираем. Разрешаю, как главный пионер в школе. Садись, солома грязная.

Аня зыркнула из-подо лба и плюхнулась на вымпел. Присел рядом, стянул сначала один сапожек, потом другой, стараясь не смотреть под задранную юбку.

– Теперь снимай колготки.