Дмитрий Бовичев - Игла бессмертия

В предбанник просунулась лохматая голова дворового мужика.

– Барин, его высокоблагородие Александр Фёдорович пожаловали. Ожидают.

Вернувшись в залу гостиницы, Воронцов застал капитан-исправника сидящим в своём кресле и щедро наливающим из зелёной бутылки в кубок. На нём теперь был белый пышный ниспадающий на плечи парик, какие носили лет десять тому назад, и синий богато расшитый камзол того же времени.

– Рейнское. Не желаете на дорожку? Один артельщик мне поднёс, недурное винишко, отведайте, – протянул Колосков кубок.

– Не откажусь.

– Я заехал чуть ранее намеченного срока за тем, чтобы представить вас князю приватно, – продолжил исправник, оделяя себя второй половиной бутылки.

– Благодарю вас, это очень предусмотрительно.

– Ха-х, я, знаете ли, уже скоро четверть века на службе, «politique» понимаю.

Проследив за падением последних капель белого вина, знаток приватных манер поднял взор на Воронцова и широко улыбнулся:

– Здоровье ея императорского величества государыни-матушки!

– Виват!

Дворяне опорожнили кубки.

– Ахм, да-а. Пойдёмте теперь, бричка у порога.

Экипаж капитан-исправника был широк и рассчитан на двоих. Крепко, добротно сработанный, он, однако ж, имел изъян – как только его владелец помещался не по центру, а с какой-то одной стороны, то вторая непременно перекашивалась и подымала вверх соседнего пассажира. Так Воронцов оказался на такой высоте, как если бы ехал верхом, но при этом сидел скособочившись, упираясь руками и ногами, чтобы не сползти на капитан-исправника.

В движение экипаж приводил средних лет мерин, понукаемый одетым в потёртую ливрею бородатым дворовым мужиком.

Дорога до поместья князя могла бы показаться скорой, если бы не ямы и колдобины, каждая из которых подбрасывала Воронцова и заставляла судорожно хвататься за поручень. Хозяин брички пытался поначалу скрасить время пути беседою, но углядев заботы пассажира, отступился. Сам он, к слову, никаких неудобств не испытывал – лишь самые крутые ухабы заставляли щёки его несколько дрожать, но и только.

Через какое-то время дорога добралась до ухоженного парка, разбитого вокруг усадьбы. Дом князя, выстроенный в европейском стиле и немного похожий на дом дворянского собрания Боброцска, тем не менее отличался от него, как сторублёвая ассигнация от копейки. Достаточно сказать, что крылья крытых колоннад раскинулись от высокого, украшенного статуями жилого здания далеко в стороны и охватывали широкую поляну со стрижеными кустами, дорожками, беседками и фонтаном.

Гостей вышел встречать мажордом в ливрее, богатством вышивки не уступавшей камзолу иного дворянина. Низко поклонившись, он пригласил гостей в дом.

– Милейший, доложи его сиятельству о нашем прибытии и попроси о приватной беседе.

Лакей снова поклонился и оставил гостей в бальной зале, где слуги приготовляли всё к празднику – зажигали люстры, развешивали ленты, носили туда-сюда столики и стулья.

Исправнику и Воронцову поднесли по бокалу белого вина и предложили закуски – несколько рядов маленьких рулетиков.

– О, это моё любимое кушанье. Георгий Петрович, слева французские «rouleau de foie» сегодня с утиной печенью, справа турецкие «dolma» с рубленым мясом. Отведайте, они чудо как хороши.

Гости сделали по глотку и угостились закусками, при этом капитан-исправник, отправляя в рот один «délice» за другим, высказал удивительное даже для самого себя умственное заключение:

– Ах, как вкусно. Зачем же, право, меж народами есть распри и войны? Ведь меж людьми, их составляющими, так много общего. Вот, к примеру, яства. Каждый – магометанин ли, православный или католик, – каждый любит вкусно поесть. Так для чего же мы заостряемся на рознях, для чего не на согласиях?

Воронцов, не ожидавший столь философского вопроса, не нашёлся, что ответить. Но тут в беседу вступил хозяин – высокий, изящно и превосходно одетый мужчина лет сорока.

– Да неужто ж французское вольнодумство докатилось и до Боброцска? Александр Фёдорович, вы ли это говорите, потомок древнего боярского рода, который исстари мечом защищал государства нашего границы, а равно и интересы?

– Да вот что-то навеяло, – стушевался капитан-исправник. – Я как-то в меньшей степени воитель, нежели славные предки мои. Ваше сиятельство, позвольте представить вам Георгия Петровича Воронцова, петербургского дворянина и капитана лейб-гвардии. Георгий Петрович, рекомендую вам его сиятельство князя Бориса Константиновича Семихватова, мужа прекрасных душевных качеств и главу нашего общества.