Евгений Кузьмин: Игры Богов. Книга первая

После гибели отца Марина осталась круглой сиротой, а тяготы воспитания ребёнка легли на плечи её крёстной тёти. Незадолго до смерти тётя поведала девочке о том самом трагическом дне, когда не стало её папы, и о том, что он перед смертью написал для своей дочери письмо, которое, к сожалению, потерялось, так и не дойдя до рук адресата. Крёстная говорила, что почти сразу после той трагедии нашла заклеенный конверт на рабочем столе Марининого отца среди прочих бумаг. На конверте была всего одна надпись: «Для моей маленькой доченьки». Тётя не стала вскрывать конверт. Она решила отдать письмо в руки Марины, когда придёт время рассказать, что произошло на самом деле. Время-то пришло, а письмо так и не нашлось… Девушка очень любила своего отца и часто вспоминала, как они вместе играли в прятки, как зимой паровозиком катались с длинной городской обледенелой горки, как летом папа учил Марину плавать в искусственном надувном бассейне. Узнав, что её отец свёл счёты с жизнью, вопросов без ответов только прибавилось. Несколько дней Марина не могла успокоиться, обвиняя окружающий мир во лжи: она рыдала, уткнувшись в подушку, ругала и крёстную, и Бога, и даже отца, не понимая, чем она заслужила всё это… Тогда, в состоянии нервного срыва, девушка даже крикнула, что продаст свою душу дьяволу, лишь бы узнать всю правду о своих родителях, лишь бы отыскать то самое письмо, которое со временем бесследно исчезло. В тот раз всё обошлось несколькими визитами в кабинет психолога, но общая сумма негативных событий, произошедших в жизни девушки за весь осознанный период, сейчас вела Марину по пути психиатрии и антидепрессантов.

В аптеке, куда девушка зашла после визита к психиатру, было немноголюдно. Марина, подойдя к свободному окошку, дрожащей рукой протянула провизору немного мятую бумажку с недавно выписанным рецептом. Он пробежался по тексту глазами, взглянул на Марину, хмыкнул удивлённо и спросил:

– Простите, а вам сколько лет? Очень неразборчиво написано.

– Ну двадцать шесть. Да какое это имеет значение? – монотонно ответила Марина на вопрос вопросом.

– Дело в том, что у этого лекарства есть много побочных эффектов, но самый неприятный – это галлюцинации, очень похожие на реальность. Я удивлён, что вам назначали такие сильные таблетки, – провизор явно пытался понять, что к чему.

– Выписали, значит, так нужно. Знаете, в моей жизни произошло столько событий, что одной галлюцинацией больше, одной – меньше… Уже никакой разницы, – Марина не меняла тон.

– Хорошо, сейчас принесу, – провизор развернулся и направился в небольшое подсобное помещение.

Пока он искал выписанные девушке лекарства, Марина успела разглядеть своё отражение в небольшом зеркале, висевшем над кассой. За два месяца глубоких переживаний девушка изменилась практически до неузнаваемости: бледная кожа на её лице натянулась, словно гитарная струна перед разрывом; некогда румяные щёчки образовали как минимум две Марианские впадины; коричневатые круги под глазами сигнализировали о неимоверной усталости и долгих бессонных ночах, а губы практически исчезли, оставив своей хозяйке сухое и потрескавшееся напоминание того, что когда-то было. Глядя на отражение, что сейчас с трудом напоминало красивую двадцатишестилетнюю девушку, Марина абсолютно ни о чём не думала и не сожалела. По-видимому, рекуррентное расстройство, добравшись до самых недр её души, уже приступило к захвату физического тела.

– Ваше лекарство, – провизор стоял напротив девушки, держа в руке небольшую баночку из тёмного стекла. – Вот здесь цена.

Он указательным пальцем провёл по небольшой этикетке с цифрами. Марина не всматривалась, она оплатила товар картой, бросила пузырёк в сумочку, кивнула провизору в знак благодарности и вышла из аптеки.

На протяжении трёх месяцев Марина принимала те самые антидепрессанты, которые ей выписал врач. К счастью, никаких серьёзных побочных эффектов она не испытывала. А вот лечебный эффект начал постепенно проявляться и набирать обороты. Ей стало казаться, что самочувствие улучшается: теперь, когда она вспоминала о своём бывшем сожителе, в душе больше не щемило, не хотелось плакать и прятаться ото всех. Мысль о потерянной работе не стояла комом в горле, тем более Марина могла себе позволить ещё несколько месяцев не работать. Она скопила за последний год упорного труда хорошую сумму и сейчас грамотно её тратила. Но также Марина понимала, что все улучшения вызваны приёмом таблеток, и если их не пить, то ужасное состояние вернется снова. Поэтому она не планировала бросать курс лечения, по крайней мере, в ближайшие месяц-два.