Алексей Июнин - Человек-Черт

Так и быть, сразу после выступления он снизойдет и позвонит в Питер еще раз, хотя сомнительно, что и в этот раз Надя Грикова ответит. Похоже на то, что она обиделась. Всерьез обиделась. Думая об этом, Андрей чуть не забыл слова песни, а когда закричал текст, голос его был не похож на его голос. Он кожей почувствовал, как услышав такое, Олеся Левит поморщилась и даже, может быть, отвернулась.

Исполняя одну песню за другой и доводя финнов до психофизической кондиции ко встречи с «Порт Вааса», Андрей Яковлевич Вставкин, взявший себе творческий псевдоним «Жуй», думал только об одной песне. Как это ни странно, но в голове его слышался «Наутилус Помпилиус». На телефонном звонке под именем «Надя» звучала песня «Колеса Любви» и именно эту песню молодой и дерзкий рокер хотел услышать сейчас больше всего.

Глава 2

Любовь

Санкт-Петербург

20 июня 2017 г.

Наконец он вернулся.

Родной Санкт-Петербург встретил его равнодушным влажным вечером. Благодаря белым ночам было светло почти как днем, разве что солнца не было. Вызвав такси, он, уставший как плантационный раб, выдохнул адрес. Его никто не встречал, кремовый лимузин не подавал, он хотел в туалет и настроение было гнусное как эта мокрая белая ночь северной столицы. Да еще поезд задержался на границе на несколько часов из-за какой-то дурочки с пакетом чего-то запрещенного. Но самое главное – прошло уже двое суток, а от Нади ни слуху, ни духу. Андрей уже давно плюнул на мужскую гордость и названивал ей беспрерывно, но Грикова не отвечала. Сама она тоже не звонила, жуевский телефон «Самсунг» ни разу не заиграл «Колеса Любви». Другие мелодии – постоянно, но только не «Наутилус». Андрей ехал в купе и даже не пил водку со всеми вместе, он грустил и сонно смотрел в окно на проносившиеся пейзажи. Олеся Левит всю дорогу курила и не уставала глумиться над лидером «Толпе», но тот лишь отворачивался к стенке или к окну. Он молчал и сжимал челюсти, когда Левит прилюдно называла его подкаблучником. Молчал и… ну не то, чтобы соглашался… но не оспаривал. Наконец после нудной дороги в Россию, участники группы вывалились из поезда и разъехались в разные стороны. Музыкальное оборудование приедет из Хельсинки позже отдельным транспортом.

Андрею хотелось спать.

И еще ему хотелось Надю.

Такси привезло его на проспект Обуховской Обороны, где он снимал квартиру на четвертом этаже дома, построенном еще до социалистической революции.

Квартира была пуста.

Жуй уронил у порога свою спортивную сумку с вещами. Никого. И звать не нужно и так понятно, что Надя покинула это место, видимо, сразу после телефонного разговора из Петрозаводска. Не разуваясь, Андрей прошел на кухню, открыл холодильник, осмотрел содержимое и достал сладкий ликер. Действия… Какое должно быть действие с его стороны? Что делать? Как себя вести? Раньше от него никто не уходил, если он расставался с девушкой, то всегда по собственной инициативе, а тут… Тяжело упав на маленький табурет, он пододвинул пепельницу. Закуривая «Парламент», Андрей Жуй уставился в квадратное кухонное окно, на широком подоконнике которого стояла приоткрытая хлебница с высохшей половинкой нарезного батона. Сладкий ликер заставил морщиться от одного своего желтого цвета и Андрюша отставил рюмку в сторону. Небосвод за окном был светло синим, ни намека на черноту. Знаменитые питерские белые ночи, к тому же сегодня день летнего солнцестояния. Под окном дома, в котором он снимал квартиру проходил наполненный автомобилями даже в столь поздний час проспект Обуховской Обороны, за которым был крохотный сад имени Надежды Константиновны Крупской. За садом – Нева. С высоты четвертого этажа Жуй мог прекрасно видеть высокие трубы предприятия, расположившегося на противоположном берегу и названия которому он так и не выяснил. Предприятие подмигивало освещенными оконцами, значит, работы велись в три смены.

«Отец…» – мысленно вздохнул Андрей и глубоко затянулся сигаретой. Его отец Яков Вячеславович Вставкин всю жизнь проработал на ЗИЛе обычным сборщиком, которого за тридцать один год стажа даже не повысили до элементарного бригадира, не говоря уже о начальнике сборочного цеха или еще какой должности. А все потому, что Яков Вячеславович патологически боялся хоть какой-то ответственности. Собирая в три смены кузова для грузовиков, Вставкин-старший не мог представить себе иной заботы как затянуть гайку потуже, да вовремя пропить заначку. На работе же он и помер от инфаркта, после вот такой же ночной смены. Повалился на бок, проходя «вертушку» и больше не встал.