Юрий и Аркадий Видинеевы - Собрание малоформатной прозы. Том 6. Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза, легенды и мифы, фэнтези и миниатюры

Эля заворожено смотрела на вершину вулкана. Уже много лет этот величественный исполин мирно спал, но и в глубоком сне он был идеальным воплощением грозной мощи.

Внезапно Элочка ощутила лёгкий толчок почвы под ногами. Она настороженно затаилась в ожидании последующих толчков, но их не было.

«Показалось»

Новый толчок опять заставил насторожиться.

«Это начинается землетрясение!»

Эля испуганно огляделась.

«Куда подевались птицы? Куда вдруг исчезли все насекомые?»

Из жерла вулкана в высоко небо взметнулся столб огня и пепла, через его края потекла густая, пылающая раскалённой яростью лава. Эля кинулась прочь, не разбирая дороги, но огненная лава неслась на неё с нарастающей скоростью и с каждой минутой становилась всё ближе и ближе. Обессилив от бега, Элочка споткнулась и обречённо закричала, как антилопа, затягиваемая под воду крокодилом.

Вслед за отчаянным воплем к Элочке пришло пробуждение.

Сердце бешено колотилось, кровать сотрясалась, как почва во время извержения вулкана.

«Землетрясение?»

Мягкий свет ночника, туалетный столик, прикроватная тумбочка – всё в состоянии покоя, всё в полуночном забытье. Одна лишь взбесившаяся кровать сотрясается и хохочет. Громко. Мерзко. Глумливо.

«Я схожу с ума!!»

Бедная Элочка! То, что так её напугало, было лишь первой каплей небывалого ливня, который смоет её неудержимыми потоками чертовщины, подхватит и умчит за собою туда, где царят только тьма, беспредельный ужас и безумие.

Из своих детских страхов Эля ярче других запомнила встречу с медведкой. Та выползла из-под яблони на дорожку, ведущую к неблагоустроенному туалету в дальнем конце двора. Элочка тогда впервые увидела это странное насекомое: не жук, не гусеница, не скорпион, а что-то среднее между ними. Это воплощение мерзости будто бы по сердцу проползло, расцарапывая его своими маленькими когтистыми лапками.

«Б-р-р-р… Какая отвратительная гадина!»

Едва выйдя из оцепенения, Элочка метнулась назад, в дом, к бабушке.

– Что с тобой, внученька?! – вскинулась добрая старушка, переключая на себя волны ужаса, охватившие её любимицу.

– Бабушка! Я паучихудлинную боюсь! Она там, в туалет меня не пускает!

Бабушка выбежала во двор, увидела и раздавила обидчицу.

– Нашла, кого испугаться! Это медведка была. Она на людей не нападает.

Так тот Элочкин страх получил своё наименование.

Теперь, охваченная страхом от сотрясания взбесившейся кровати, Эля внезапно вспомнила тот свой детский страх перед медведкой и… лучше бы не вспоминала!

Её память породила новый ужас: из-под кровати, из-под туалетного столика, из- под прикроватной тумбочки, из затемнённых углов её спальни прямо в Элочкину постель стали заползать огромные жирные медведки!!! В их нашествии была зловещая медлительная неотвратимость.

– «Сейчас они начнут терзать мою плоть! Я не хочу такой жуткой смерти!!», – заполошно закричала Эля.

И исходящий от кровати дикий хохот вдруг смолк. И раздался в наступившей тишине голос, преисполненный великой силы и властности:

– Избавлю я тебя от этой смерти, если ты поклянёшься мне быть до скончания века своего моей покорной служанкой!

– Клянусь!!! – как в беспамятстве прокричала Эля.

– Так помни эту клятву свою! – ответил ей тот же голос.

И в тот же миг исчезло всё, что приводило Элю в ужас и сводило с ума, будто и не было этого. И тут же глубокий сон овладел ею.

Проснулась Эля поздно.

Как хорошо, что она – человек свободной профессии! Она не скована Правилами внутреннего трудового распорядка, не обременена психотравмирующими узами подчинённости.

– «Любовь и голод правит мною», – подшучивала над собою Элочка.

Любит она свою работу!

Особенно её дороги те минуты творческого подъёма, когда душа её сливается с кистью и на полотне оживают сложные сюжеты, вскипают бурные страсти, вершатся судьбы…

Сегодня Эля должна окунуться в гущу людей, в толпу, в столкновение случайно пересекающихся характеров, настроений, амбиций, по-разному воспринимаемых истин, несовпадающих взглядов на правду, на справедливость, добро и зло. Она всё приметит, всё запомнит и творчески переработает в то, что добавит жизненной силы в загадочный, непостижимый образ вселенского врага за минуту до его пленения и сбрасывания в горящее серное озеро. В его взгляде должен быть мощный порыв. Должна быть твёрдая решимость, но в то же время, – и предчувствие краха.

Как выразить такое невыразимое?