Максим Кабир - Журнал «Рассказы». Маска страха

– Понимаешь ли, человек, проживший всю жизнь в невесомости, имеет некоторые трудности с…

– Воспроизводством потомства, – с видом знатока выручила взрослого Вики.

– Можно сказать и так, – грустно улыбнулся Алекс. – Сейчас мы надеемся скопить немного деньжат, чтобы попробовать осесть на какой-нибудь из планет. А там, может, и получится, само собой.

– А если не получится? В мире ведь наверняка есть дети без родителей…

– Мы стараемся не заглядывать так далеко. Для совсем юной девочки тебя тревожат серьезные вопросы. Ты… Твои волосы… – Алекс понял, что позволил себе лишнего.

– Мне пришлось рано повзрослеть, – серьезно сказала Вики и, не выдержав дольше секунды, рассмеялась.

Однако смех ее утонул в неожиданном грохоте сверху. Лиза подпрыгнула на стуле, Алекс непроизвольно пригнулся, едва не макнув носом в тарелку.

– Не бойтесь, – поспешила успокоить гостей девочка, – это всего лишь молния.

– И так каждый раз?

Лиза оправилась раньше мужа, по ее лицу Алекс прочел, что она целиком принимает простой факт – у каждого за́мка свои призраки. Хочешь жить в замке – смирись. А этот замок ей очень нравился.

– Каждый. Вы привыкнете. Молнии бьют в токоприемник от трех до семи раз в день.

– Впервые о таком слышу. Ни на одной планете ничего подобного не видел. – хмыкнул Алекс.

– Состав астероида располагает, к тому же эта пыль выступает хорошим проводником, а отсутствие атмосферы облегчает контакт частиц с космическими лучами. Но это долго объяснять, а вас уже, должно быть, клонит в сон.

Алекс, конечно, и думать забыл про всякий сон, но не хотел показаться сверх грубости еще и навязчивым, поэтому покорно кивнул. В конце концов, будет еще случай спросить – он мысленно смирился с тем, что они здесь не на один день.

Убрав со стола, Вики отвела Алекса и Лизу наверх. Они поднялись по крутой, устланной ковром лестнице. Справа, в одном из тех самых баллонов-эркеров, располагалась хозяйская спальня, слева – гостевая комната; сама девочка жила в комнате наверху. Достав из шкафа одеяло и белье, девочка, казалось, ни капли не уставшая, словно в ней таился бесконечный заряд энергии, притворила дверь за собой, хитро улыбнувшись в щелочку.

Перед сном Алекс и Лиза почти не говорили. Лежали молча на двуспальной кровати с продавленным матрасом, который казался им царским ложем, и пытались преодолеть в уме ту сотню шагов, что отделяла их от прошлой жизни. Их лишь пустили на ночлег несколько часов назад, но супругам казалось, что жизнь их с сегодняшнего дня изменилась навсегда.

Необычное чувство близости, забытое с тех пор, как они стали жить на буксире, тело жены, не затянутое в обязательный комбинезон, пахнущее не потом и не химическими дезодорирующими салфетками, а той естественной прелестью запаха чистого тела, вынудило Алекса действовать в обход его воли. Он понял, что делает, лишь когда его пальцы скользнули под белье, а губы обхватили мочку уха жены. Лиза на мгновение замерла, но не отстранилась привычно, а подалась, помогая его пальцам. Дыхание участилось, а после и вовсе сбилось, как у астматиков, губы их встретились в спасительном искусственном дыхании, а потом тоскливый, леденящий душу звук заставил их замереть.

Их глаза встретились и передали друг другу серию непроизносимых реплик, известных, наверное, еще доисторическим людям.

«Опасность. Ты слышишь? Я тоже слышу. Замри. Я тоже замру. Надо узнать, что это. Не ходи. Невыносимо терпеть».

Алекс соскользнул с кровати и приник ухом к двери. Звук стал громче, в нем чувствовалась пока непонятная ритмическая структура. Высокий, но не принадлежащий равно ни одному человеку, ни одному инструменту, что Алексу доводилось слышать прежде. Он приоткрыл дверь и почувствовал ладони Лизы на своей спине.

«Я здесь. Я с тобой. Мне страшно, но я пойду».

Теплые прикосновения успокаивали, придавали уверенности. Алекс шагнул на лестницу, дверь хозяйской спальни была заперта, и оттуда не доносилось ни звука. Пронизывающая, как ледяной ветер, мелодия лилась сверху, оттуда, где находилась детская.

Свет в доме был приглушен, лишь камин распугивал яркими мазками затаившиеся в углах тени. Постояв в нерешительности, Алекс пошел на звук; Лиза все так же держалась за его спиной. Три ступеньки. Еще две. Скрип усталой доски под ногой. Сжав в руке фигурную ручку, Алекс замер перед дверью, прислушиваясь, затем повернулся и одними губами сказал жене: «Аве Мария». Искаженный безжизненно-пустым звучанием молитвенный гимн просачивался сквозь замочную скважину, однако свет в комнате не горел. Алекс постучал костяшками по двери, но так тихо, что сам едва услышал стук. Повторил чуть громче и, не дождавшись ответа, вошел. За дверью гостей ждали еще несколько крутых ступенек.