Александр Горбов - Пси

Видение оборвалось. Кухня, перекрашенная рассветом в апельсиновую корочку, снова сжалась до нормального размера. Кислый запах бил в ноздри. На ладонях застыла грязная пленка, шелушащаяся и противная. Андрей поднялся и, держась за стенку, с трудом добрел до ванны. Сбросил одежду прямо на пол, включил душ и встал под обжигающие струи.

Придя в себя, Андрей прибрался на разгромленной кухне, поставил на плиту кофейник и попытался вспомнить события этой ночи, стыдясь выковыривать из памяти обрывки смутных образов. Не понимая, что произошло, то подозревая себя смертельно больным, то подозревая в отравлении съеденную за ужином рыбу.

«Где мама», – неожиданно спрашивает детский голосок за лобной костью.

Кофе сбежал, шипя растекся по плите. Но Андрею было все равно.

«Надо к терапевту записаться, опять бессонница. Пусть таблеток выпишет, тех зеленых, по рецепту», – дребезжало старушечье карканье.

«Ненавижу будильник», – хрипел бас.

Голоса один за другим появлялись в голове и так же исчезали. Кричали, спорили, говорили о непонятных вещах. Спутанные и сбивчивые. Как обрывки телеграмм на взорвавшейся почте.

Проваливаясь в них, и раз за разом выныривая как пловец на гребне волны, Андрей начал различать отдельные голоса. А следом пришло узнавание. Вот тетя Валя с первого этажа считает оставшиеся до пенсии деньги. Это Вадик из соседнего подъезда, комментирует утреннюю передачу по телевизору. А томный, с хрипотцой голос – Галка из квартиры напротив. Думает о новом хахале.

Не выдержав, Андрей бросился к входной двери. Схватил куртку, впихнул ноги в новые кеды, смяв задники. Кубарем скатился по лестнице. Задыхаясь, не обращая внимания на лужи, побежал в сторону парка.

Гвалт в голове не унимался. Но теперь звучали другие голоса, незнакомые. Целый хор, шепчущий наперебой. Их слова не складывались в осмысленные фразы, рассыпаясь, как разбитый хрустальный бокал.

Первые сто метров в парке Андрей пробежал не останавливаясь. Только за поворотом аллеи, когда стихли все посторонние слова в голове, рухнул на лавочку. Задышал, разевая рот, как пойманная рыба. Закашлялся, сплевывая горькую слюну. Стало чуть легче. Улеглась паника, подгонявшая все это время шпорами страха.

– Спокойно. Спокойно, дружище. Это просто померещилось. Наверное, действительно траванулся чем-то. – Андрей, не в силах сдерживаться, успокаивал сам себя вслух. – Это галлюцинации. Самые обычные глюки. Чем там травились в Средние века, что видели ангелов? Спорыньей? Вот и я, кажется, этим самым. Нажрался, а теперь брежу. Держаться! Сейчас полегчает, пойти домой, выпить угольных, воды побольше, даже лучше чая, чтобы выводилось быстрее. Лечь спать. Оно пройдет, точно, назавтра буду как новенький.

Мимо проходил старик в шляпе. На длинном поводке – молодой эрдельтерьер. Собака подбежала к Андрею, махнула хвостом, обнюхала мокрые кеды. Эй, человек, может, поиграем? – светится в умных глазах.

Старик дернул поводок. Взгляд безразлично скользнул мимо сидящего на скамейке молодого человека.

«Наркоманье, – прогудел в голове Андрея голос. – Уже и до парка добрались. К стенке всех. К стенке! По пуле каждому!»

– А рука поднимется? – от неожиданности, Андрей вслух спросил у голоса.

– Поднимется! – резко выкрикнул ему старик, подтягивая к себе собаку. – Лично бы вас всех расстрелял, гадов!

Догадка обжигала, не давала себя ухватить, вырывалась.

– К стенке! Всех!

Старик не унимался. Сорвался на визг. Дребезжащий звук ударил по ушам. И одновременно тот же голос таранил череп изнутри. Одним и теми же словами.

Раскаленная ненависть жгла мозг тысячей игл. Невыносимо! Андрей вскочил и, не разбирая дороги, бросился бежать, между деревьев, неловко размахивая руками, поскальзываясь на мокрой листве. Прочь! Прочь! Позади многоголосым тысячеглавым орущим чудовищем стоял город, непрерывно орущий бессмысленные слова.

Дорожки закончились. Парк перешел в запущенный лес, где летом так хорошо было гулять со Светкой. Не сбавляя скорости. Андрей все бежал и бежал. Цеплялся одеждой за ветки, падал на скользких спусках, впивался пальцами в раскисшую глину. Лишь бы скрыться от воющих голосов.

Под старым дубом Андрей споткнулся о морщинистый корень и рухнул на багровые листья. Желудок взбунтовался, и его стошнило горькой вонючей желчью. Сплевывая желтую слюну, он вдруг услышал тишину. Голоса ушли, оставив в одиночестве. Медленно, как сомнамбула, Андрей сел. Привалился спиной к бугристому стволу. Вытащил мятую пачку и закурил.