Ёжи Старлайт - Я здесь

Мережков прервал Степины размышления, указав на самого дальнего всадника.

–Это первый. У него много имен: Мор, Чума, Завоеватель.

– А кого он хочет захватить? – поинтересовался Степа.

– Он хочет убивать людей, уничтожать и покорять врагов, жаждет власти.

– Надо же, а выглядит благородно, – задумчиво сказал юноша, внимательно разглядывая старинную гравюру.

– Да. Но это лишь фасад, за которым скрывается зло, преследующее нечестивую цель. Второй всадник с мечом в руке – это Война. Думаю, не стоит пояснять, что это означает. Вот этот, с весами в правой руке – Голод. Он появляется тогда, когда Война и Завоеватель сделают свое дело.

Степа кивнул, продолжая разглядывать изображение. На переднем плане был изображен полуобнаженный старик с разверстым в крике ртом и горящими глазами. Он восседал на костлявом коне. Следом за ним по земле ползло чудовище с открытой пастью, собирающее проглотить лежащего на земле мужчину, по-видимому, короля. Рядом падали поверженные ужасом люди. Никто из них даже и не пытался сопротивляться.

Степан перестал разглядывать гравюру и взглянув на Мережкова понял, что сейчас услышит нечто очень важное. Так и получилось.

– Это всадник на бледном коне – Смерть. Именно его вы видели сегодня в троллейбусе.

Степа замер с приоткрытым ртом. Его голос невольно задрожал, когда он произнёс:

– Откуда вы это знаете?

– Я тоже видел его, – хотя на губах у мужчины была улыбка, глаза оставались серьезными. Степе показалось, что, произнося эту фразу Мережков весь подобрался, как хищник перед броском. – а теперь я должен сказать самое важное: вы и та девушка, что была с вами… Вы – Видящие.

– Видящие? – растерянно уточнил Степа, глядя на сидящего рядом мужчину. – А кто это такие?

Молодой человек почему-то вспомнил фильм «Вий», где потустороннее чудовище могло видеть даже тех, кто находился в обережном круге, но для этого ему необходимо было поднять веки.

– Это те, кто обладает редким даром, позволяющим им видеть то, что другим, скажем, обычным людям, недоступно.

– Например, Всадников?

– Да. И не только их, а также призраков, сверхъестественных сущностей, вселившихся в людей, и собственно самих демонов. Всадники и их прислужники могут принимать какой угодно вид, в том числе становиться людьми, и только Видящие могут рассмотреть их истинный облик.

На лице Степана, сменяя друг друга отразилось сразу несколько эмоций: неверие, удивление, страх и непонимание. Он несколько раз открывал рот, но не мог сформулировать вопрос. Пал Палыч деликатно ждал, когда молодой человек придет в себя. Наконец Степа выдохнул:

– Тот, в парке… Кем он был? Зачем он шел за мной? Хотел убить?

– Скорее, запугать, – Пал Палыч встал, и, обойдя столик, опустился в кресло. – Видящие представляют опасность для… демонов.

Степа считал себя будущим ученым-биологом. И к тому же очень уравновешенным человеком. Он спокойно выслушал все, что рассказал ему Мережков и ничем не выдал своего потрясения. По крайней мере, он на это очень надеялся. Но демоны… Это было уже слишком: сознание просто отказывалось в это верить. В голове была каша, как тогда, когда он пытался за ночь выучить органическую химию за целый семестр. Мысли метались, как угорелые, мешая сосредоточиться. К счастью, его собеседник терпеливо ждал, и Степа произнес то, что первым пришло ему на ум:

– Значит, в троллейбусе я видел Всадника, а в парке – демона. Так?

– Да, вы абсолютно правы, мой друг.

– Но вы ведь тоже их видели! – с обличающей интонацией произнес Степан. – Выходит, вы тоже Видящий? – уверенно подытожил молодой человек.

– Нет. Я Страж.

Степа вздрогнул, когда сидящая на вешалке сова ухнула и взмахнула крыльями.

– А кто такой Страж? – внезапно осипшим голосом спросил юноша, с опасной косясь на сову. В этой странной квартире он словно перенесся на много лет назад и снова стал ребенком. По крайней мере, реагировал он на происходящее так же искренне и эмоционально, как в детстве. Пал Палыч в очередной раз разлил виски и, аккуратно взяв в руку свой бокал, торжественно произнес:

– Тот, кто отвечает за жизнь на этой планете.

– Вы бог? – с ужасом выдохнул Степан, одновременно осознавая абсурдность сказанных слов.

– Не нужно мне приписывать чужие деяния, – усмехнулся хозяин, поднося к губам бокал. – Я всего лишь наблюдатель, а не творец.

От удивления глаза Степы стали круглыми, как у сидящей неподалёку совы. Улыбнувшись, Мережков произнес: