Елена Паленова - Приворожённые

Потом было сжигание в полночь на перекрёстке семян череды, завёрнутых, опять же, в бумажку с нашими именами и словами приворотного заговора. Потом ― сигаретный пепел в носовом платке, который нужно было сунуть в лифчик со стороны сердца и носить так целые сутки. Хуже всего было то, что сначала мне нужно было выкурить сигарету с написанным на ней именем любимого. В моей семье никто и никогда не курил, а я тем более, но всё же стоически перенесла кашель до слёз и последующую вонь от белья, которую нужно было терпеть целых двадцать четыре часа.

Последним пунктом в нашем списке приворотов было яблоко. Большое и красное, символизирующее сердце. Мне нужно было разрезать его пополам, вырезать сердцевину с семечками, вложить внутрь традиционную бумажку с нашими именами, соединить половинки, перевязать их красной нитью и сказать: «Как сохнет это яблоко, пусть сохнет раб Божий Максим по рабе Божьей Елизавете». После этого яблоко следовало спрятать так, чтобы его никто не нашёл, но при этом, чтобы оно именно сохло, а не гнило.

Техникум, колледж, неожиданно престижная должность в солидной компании, три года писем без ответа, а потом ― письмо от Марины. «Оставь моего мужа в покое, дрянь…» ― это всё, что я запомнила из того длинного и не слишком приветливого послания. Макс женился. У него сын.

Так больно мне не было даже тогда, когда он меня бросил. Я понимала, что поступаю глупо, что мне больше не за что бороться, но это был мой Макс. Мой! Я начала звонить его матери и болтать обо всякой ерунде в надежде, что она всё ещё относится ко мне хорошо, и не ошиблась. Тамара Борисовна рассказывала мне о моём любимом, радуясь рождению внука и тому, что Максим наконец-то перебесился после нашего разрыва и решил начать новую жизнь. Правда, с женой у них отношения не особо клеились, но ведь идеальных семей не бывает.

Я слушала, а потом полночи давилась рыданиями в подушку, стараясь, чтобы родители ничего не услышали. Макс отдал своё сердце другой, но я-то не могла вырвать его из своей души. Он был частью меня. Любовью всей моей жизни.

Вот такой разбитой и раздавленной меня и нашёл Олег. Подсел в парке на лавочке, спел под гитару какую-то весёлую чушь и пригласил пойти с ним в гости к друзьям, потому что все будут с подружками, а у него подружки нет. Он был так похож на Макса… Такой же высокий и красивый, такая же обаятельная улыбка, даже глаза такие же голубые. А ещё он тоже был человеком творческим ― писал стихи и песни. На ходу сочинил для меня вполне удобоваримый романтический экспромт, чем и зацепил. Мне нужно было отвлечься, переключиться, вот я и переключилась.

Через два месяца мы поженились. Свадьба была скромной, потому что муж мой оказался человеком весьма экономным. Он отговорил меня от покупки свадебного платья и золотых колец, а все подаренные нам деньги положил под проценты в банк. Это он мне так сказал. А на самом деле всё прокутил с друзьями.

Не знаю, куда подевался тот весёлый и обаятельный Олег, которого я знала до свадьбы, но замуж я вышла за чудовище. Жили мы у него, с родными видеться он мне запретил, заявив: «Забудь. Теперь твоя семья ― я, а остальные все умерли». К маме с папой ездила тайком, но никогда не жаловалась. А он пил.

Каждый день попойка, полная квартира табачного дыма и пьяных друзей с не слишком культурными девицами. Гора немытой посуды, перевёрнутые пепельницы, разбросанные повсюду пустые бутылки, полуголые тела в нашей постели и на полу ― таким был почти каждый мой вечер. Я работала, а он пропивал мою зарплату со своими дружками. Но он был так похож на Макса… Пусть только внешне, но мне этого хватало, чтобы на многое закрывать глаза.

Однажды я случайно назвала мужа Максом, и он меня избил. Я была на четвёртом месяце беременности. Была… После этого начались бесконечные воспаления и больницы, а промежутки между непродолжительным пребыванием в стационарах были заполнены побоями и унижениями. Олег превратился в зверя, который один раз почуял кровь, страх и слабость жертвы и уже не мог остановиться.

Но я всё равно шла домой. Знала, что снова буду избита пьяным мужем, но считала это наказанием мне за то, что пыталась подменить им Максима. Нельзя отрекаться от любви. Единственное, чего я желала ― побыстрее умереть.

Так бы и случилось, если бы во время очередной попойки в нашей квартире не начался пожар. Я к тому времени уже лежала без сознания на полу в спальне. Два сломанных ребра, трещина в запястье, незначительные ожоги, отравление дымом, глубокая депрессия и полное отсутствие желания жить ― такой вытащили меня доктора практически с того света.