Лена Обухова - Город засыпает

И вот теперь он сидел в тишине и пустоте городской квартиры, медленно потягивая дорогое вино, которое они с Настей вместе купили пару недель назад, и совершенно не чувствовал его вкуса.

Нет, он ни о чем не жалел. По крайней мере, не о том, что много лет назад убедил Настину «большую любовь» и отца ее ребенка исчезнуть из их жизни, поселив в нем сомнения в факте собственного отцовства. Может быть, это был не очень-то достойный поступок, но Кирилл искренне верил, что тому, кто любит, не заморочить голову. Если бы чувства ее драгоценного Валеры были так же сильны, как и ее, он бы ни за что не уехал, послушав чужого навета. Кирилл его всего лишь подтолкнул к этому решению, а принял его Валерий сам, испугавшись трудностей и ответственности. А вот он, Кирилл, любил Настю достаточно сильно, чтобы не испугаться ничего. И даже ребенок от другого мужчины его не смущал. В основном потому, что он слышал, как другая женщина отца обрушивала на него свои проклятия.

Кирилл всегда считал себя рациональным человеком. В отличие от младшего брата, он никогда не верил ни в какую эзотерическую чушь, но тот случай стал для него исключением. Он тогда волею судеб оказался в больнице вместе с отцом, когда тот поехал к своей умирающей любовнице. По всей видимости, уже тогда отец понимал, что шила в мешке ему больше не утаить, и поехал в больницу вместе с ним. В палату женщины он Кирилла, конечно, не взял, но тот все слышал из-за приоткрытой двери. Женщина обещала, что его отец заплатит за ее обманутые ожидания, и дети его заплатят вместе с ним. В ее словах было столько боли, обиды и злости, что Кирилл не на шутку испугался. И почему-то сразу в них поверил. Может быть, юный возраст сыграл свою роль. Или тот факт, что в конце пламенной речи женщина страшно захрипела, вокруг засуетились врачи, забегали медсестры, а потом внезапно все кончилось: она умерла.

Кирилл долгое время никому об этом не рассказывал. Упомянул только один раз в разговоре с Инной, когда та переживала о том, что так и не родила ребенка в браке. Кажется, она решила тогда, что он не всерьез, но он был серьезен, как никогда.

Так или иначе, а проклятие сработало. Оно действовало все эти годы, постепенного превращая братьев и сестер в чужих друг другу людей, а теперь лишило его жены и сына. Кирилл склонен был думать, что и в этом виноваты страшные слова, сказанные женщиной, которую он никогда не видел живой. И теперь Настя наверняка расскажет Эдику правду, а тот, припомнив все случаи, когда Кирилл бывал с ним строг и не покупал айфон или что-то в этом роде, решит, что все дело в этом. В том, что он не родной сын.

Если проклятие не убьет их раньше. Ведь оно уже начало убивать его родных.

На этой мысли Кирилл почувствовал, что начинает трезветь, поэтому открыл еще одну бутылку вина.

Напивался он крайне редко. Работа кардиохирурга плохо сочетается с пьянством. Однако за последние пару месяцев это был уже второй раз, когда он пытался напиться до беспамятства. О первом совсем думать не хотелось, но мысли сами возвращались к нему. Особенно после того, что сказала Вика. Все-таки некоторые свои решения и поступки Кирилл готов был признать не совсем правильными.

Налив себе еще один бокал, Кирилл плюхнулся на диван перед экраном выключенного телевизора. Его силуэт отражался в черной поверхности, и на мгновение Кириллу показалось, что позади него в темноте кто-то стоит. Он даже нервно оглянулся, впервые вдруг по-настоящему испугавшись. Подумал об очередных похоронах, которые ему предстояло организовать, и внезапно осознал, что следующие похороны могут быть его.

«Надо завтра пойти к тому следователю и все ему рассказать», — подумал он, делая большой глоток вина.

Едва эта мысль успела оформиться, в дверь позвонили. Кирилл напрягся и машинально посмотрел на часы: шел четвертый час утра. Кто может прийти в такое время? Может быть, просто ошиблись? Или кто-то на пьяную голову балуется? Лучше всего сделать вид, что дома никого нет.

Однако в дверь настойчиво позвонили снова. И снова.

— Владимир Петрович, я что-то ничего не понимаю, — лейтенант Серегин, сидевший на месте пассажира в служебной машине, недовольно хмурился.

Дементьев разочарованно покосился на него, но комментировать свой взгляд не стал. У него были задачи поважнее: чужая машина оказалась очень непривычной в управлении, а его собственная не подлежала восстановлению после аварии, что само по себе стало трагедией.