Елена Бурмистрова - Проклятие Спящего Рыцаря

– Нет, отец мне никогда не рассказывал. Они были спелеологами, вероятно, что в горах где-то. Там тогда целая группа пропала.

– Так, хватит о грустном! Идем собираться в дорогу. Тут наши мальчики нам список составили, что нужно взять. Так что нам пора, – сказала Ира и поднялась из-за стола. – Всем пока. Мы ушли.

– Вас проводить? – спросил Максим.

– Нет, такси возьмем.

– Машка, а там, в горах сейчас такая красотища! Ты даже представить себе не можешь! Какая же ты молодец, что приехала! Я тебе незабываемый день рождения устрою!

Синегорье, Магаданская область, 1975 год

– Митя, что будем делать? – спросила Маша. – Я не понимаю, пора паниковать или нет?

– Сейчас, Машенька, я подумаю. Мы все время шли по одному ходу. Так? Никуда не сворачивали. Нигде не встретили ни одного препятствия. Так? От трех ниш мы повернули обратно и снова оказались около них. Я ничего не понимаю. Мы по кругу прошли?

– Я тоже ничего не понимаю.

Вдруг они снова услышали скрежет.

– Юра? Лада? Это вы? Кто тут? – крикнул Митя.

– Нет тут никого. Никто нас не слышит. Мы заблудились. Что будем делать?

– Нужно сориентироваться.

– Как ты тут под землей сориентируешься? Мы же не знаем, где мы.

Митя достал старый компас с фосфорными стрелками и глянул на то, как стрелки хаотично бегали по всей окружности и не собирались нигде останавливаться.

– Что это с ним? – спросил Митя.

– Что-то странно происходит, – испуганно сказала Маша.

– Сейчас попробуем мой метод.

Митя облизнул палец и поднял его вверх.

– Что? Действует? – спросила жена.

– Странно, но нет. В любых пещерах обычно существует несколько выходов, которые соединяются сквозняками, я думаю, что если пойти по движению воздуха, можно найти выход. Но я ничего не чувствую. Остается кричать, чтобы ребята нас услышали. Знаю, что нельзя. А что делать? И ждать, не теряя силы. Они присели, прислонившись друг к другу спинами. Сидеть на земле было некомфортно. Маша совсем скоро замерзла и встала.

– Я не могу просто так сидеть.

– Что ты предлагаешь?

– Нужно продвигаться вперед.

– Вот откуда ты теперь знаешь, где вперед, а где назад?

– Я думаю, что все равно есть какой-то выход. Он должен быть в любом случае. Может, мы выйдет просто не там, где зашли. Такое может быть? Понятно, что мы окончательно заблудились, но что-то предпринимать нужно.

– Машенька, как скажешь, давай продвигаться.

Трасса Магадан – Синегорье, 2019 год

– Ваня, сколько километров до Синегорья? – спросила Маша, усаживаясь на переднее сидение.

– Нормально проскочим, 400 всего. Первые 100 километров из Магадана на трассе есть асфальт. Дальше пойдет грустная проза. Но ты, Мария, этого никогда не забудешь! Обещаю! И с этого момента тебя вечно будет манить Колыма своей безудержной красотой, труднодоступностью, романтикой запустения и жуткой гулаговской историей.

– О! Да ты романтик, Ваня! – улыбнулась Маша.

– Магаданская трасса – это самое большое кладбище в мире, Машка, начинай складывать историю! – сказала Ира. – Здесь с 30 года строили золотодобывающие поселки по территории вечной мерзлоты через болота, реки и горы силами заключенных ГУЛАГа. Жуть, конечно.

– И на трассе всех умерших кидали, как уплотнитель, – сказал мрачно Максим.

– Макс, это слишком, – сказала Ира.

– Это правда.

– Ребята, если я тут впервые, это еще не значит, что я ничего не знаю, – сказала Маша. – Конечно, я рада слушать истории, но, что такое Колыма, я приблизительно представляю.

– Ключевое слово в твоей претензии к нам – приблизительно, – сказал Максим.

– Ой, да я не спорю! И с удовольствием буду слушать ваши рассказы. Все равно целый день ехать. И вполне вероятно, что мне это пригодится для следующей книги.

– У Макса отец историк. Он этот край по минуте со времен динозавров разложил в книге, – пояснила Ира.

– Отец пишет книги? – спросила Маша.

– Только одну написал « Колымская история», но писал он ее десять лет, – ответил Максим.

– Все посмотрели в окно, это поселок Уптар, – сказал Ваня. – Построили его в 32 году. Строителями дороги были заключённые Севвостлага. Сначала здесь возник строительный участок. А вот жить здесь стали только в семидесятом.

– Остатки социализма, – сказала Ира, глядя на старый пятиэтажный дом, где был нарисован рабочий с кувалдой, и на груди у него красовалась надпись 1917.

– Простите, но красива тут только природа, – сказала Маша.

Синегорье, Магаданская область, 1975 год