Василий Арсеньев - Сотник Лонгин

– Здравствуйте.

– Нет, приятель, так не пойдет. Давай сюда свою пятерню, – я покажу, как здороваются настоящие мужчины, – он схватил мальчика за запястье и легонько сжал его руку. – Вот так приветствуют друг друга легионеры! А ты хочешь быть легионером?

– Да. Я мечтаю об этом.

– В таком случае тебе придется немного поработать над собой, чтобы набрать мышечной массы, – заметил Деций, с улыбкой оглядывая худенькое тело мальчика.

– Чтобы выжить на войне, Марк, – вмешался в этот разговор Лонгин, – одной горы мускул недостаточно. Нужно еще, чтобы была, как минимум, голова на плечах, а с этим у Гая все в порядке…

– С тобой не поспоришь, командир, – усмехнулся Деций и, когда они прошли во двор, увидев свисающие сверху виноградные гроздья, присвистнул от удивления. – Кудряво живешь!

Лонгин кликнул раба, приказав тому позаботиться о жеребце, на котором прискакал Марк, и повел своего гостя в дом.

Пока слуги готовили баню, хозяин и гость возлежали в триклинии. Марк угощался гроздьями спелого винограда и рассказывал, что привело его в столь далекие от Антиохии края.

– Как там поживает наш Железный легион? – осведомился Лонгин, разливая вино по кубкам. – Все по-старому или что-то новое появилось? Война не предвидится?

– Неспокойные времена настали нынче! – отвечал Деций и, отведав вина, добавил. – В Иудее новый мятеж, вызванный переписью, но главные известия сейчас приходят из Рима…

– И какие? – взглянул на Марка Лонгин.

– Я так и знал, что ты еще ничего не слышал.

– До нашей глубинки новости идут месяцами, а то и годами, – усмехнулся Лонгин. – Так что там в Риме стряслось?

– Случилось это не совсем в Риме, но вызвало, судя по всему, небывалый переполох в Городе. Вспомогательные войска восстали в Иллирике. Вслед за ними полыхнула вся провинция. Говорят, что в рядах бунтовщиков уже воюет до двухсот тысяч мужчин…

Лонгин задумался:

– Постой… В Иллирике я бывал. Там проходит граница с Нориком. Оттуда же рукой подать до Италии!

– Да, командир, ты прав. Ходят слухи, что мятежники движутся на Рим. Не знаю, так ли это. Но говорят, что они уже вторглись в Македонию…

– А что же сенат? – возмущенно проговорил Лонгин. – В Риме думают что-нибудь предпринять?

– Я не знаю, о чем думают сенаторы. Они, как ты понимаешь, не докладывают мне. Со слов легата выходит, будто бы по распоряжению Кесаря на службу стали призывать вольноотпущенников…

– Кого? – удивился Лонгин. – Вчерашних рабов, ущемленных в правах? Значит, все так плохо?

– Похоже на то, – мрачно отозвался Деций. – И вот еще что. Кесарь созывает ветеранов. Это мне доподлинно известно. Именно поэтому я и прискакал сюда, командир.

– Командир, – усмехнулся Лонгин. – Какой я тебе командир? Ты, небось, уже перещеголял меня? В трибуны выбился?

– Пока что только примипил 7 7 Кентурион первой когорты. .

– Поздравляю, Марк. Хвала богам! Я еще тогда, в Ерушалаиме понял, что ты далеко пойдешь.

– Да, мой отец, простой римский сапожник, и не мечтал о том, что его сын будет первым среди кентурионов Железного легиона. Но, думаю, он больше бы обрадовался, если бы я пошел по его стопам…

– Каждому – свое! – задумчиво проговорил Лонгин. – Итак, ты точно знаешь, что Кесарь вызывает ветеранов?

– Да. Эти сведения подтверждают мои знакомые и друзья из Антиохии. Они недавно отправились в Рим.

– А что легион? Он разве останется в Сирии в то время, когда Италии грозит столь великая опасность?

– На сегодняшний день нет приказа на переброску легиона в Иллирик. Но все может измениться в любой момент. Так что мне удалось вырваться лишь на несколько дней, а завтра я уже возвращаюсь. Впрочем, в Иудее все еще неспокойно и, хотя мы не принимаем участия в этой кампании, но… – Деций красноречиво умолк и, сделав паузу, добавил. – К тому же не знаешь, чего ожидать от варваров из Парфии. Так что вряд ли нас потревожат в ближайшее время. Ну, а ты, командир, что думаешь делать? Вернешься на службу или, быть может, нашел себя на гражданке?

– Столько лет прошло, Марк, – вздохнул Лонгин, – как я вышел в отставку…

– Стало быть, не вернешься?

– Да ты что?! Разве я могу остаться на этой проклятой вилле, когда моей стране грозит опасность? Ты за кого меня принимаешь, Марк? – проговорил Лонгин, слыша у себя за спиной знакомое шуршание женского платья.

Рим. Те же дни.

Вот уже полгода, как Город жил в состоянии войны, самой страшной со времен борьбы с Ганнибалом. Правда, враг еще не вторгся в Италию, но многие жители, в особенности среди знати, или бежали из Рима, или помышляли о бегстве, продумывая пути отступления. Город заметно опустел. Прежде шумные форумы, где всегда толпился народ, теперь были малолюдны. В базиликах лишь изредка слышались голоса спорящих. Тяжбы многие граждане решили отложить до лучших времен. Владельцы таверн считали убытки – так мало стало посетителей. Зато римские храмы были полны народа. Горожане, как во времена Второй пунической войны, давали обеты, молились и не скупились на жертвы богам. Люди никогда так не верят в бытие потусторонних сущностей, как перед лицом грозящей им опасности!