Елена Ликина - Заклятая родня

Маринка принялась отказываться, но желудок воспротивился и громко возмутился.

– Бери-бери, не жеманничай, – подтолкнула Матрёша. – У меня жратвы нет – форму блюду, к жениху собираюсь.

Маринка приняла миску, пробормотала благодарность.

– Ешь на здоровье, милая. И не ходи в Грачевники одна. Мы после поговорим, я расскажу кое-что…

Глава 3

У Матрёши было всё по простому. И Маринка этому даже обрадовалась – не нужно было стесняться и бояться сделать что-то не так.

Показав Маринке её комнату и сунув ком из мятой простыни да наволочки, Матрёша залипла в скайп. Глуповато хихикая да перевирая слова принялась любезничать со своим приятелем-немцем.

Попутно она успевала отдавать команды и Маринке:

– Чайник на плите. Разогрей. Заварка в жестянке на полочке справа. Как закипит, насыпь побольше, ложки три-четыре верхом..

Маринка только ресницами хлопала от подобной бесцеремонности, но не спорила, помалкивала.

Когда же, обнаружив заветную баночку среди развала мешочков и пакетиков, приготовила чай, Матрёша нарисовалась на кухне.

– Что там тебе Оня насобирала? – откинув полотенчико, порылась в миске и выудила щедро присыпанную сахаром плюшку. Вгрызлась в неё и всхрюкнула от удовольствия.

– Ммм… Всё-таки Оня мастерица по выпечке. Вкусно-то как!

Маринка поспешно прихватила аппетитную румяную сдобу.

Плюшка была восхитительная – с хрусткой корочкой и мягкой, будто вздыхающей, серединой.

Чай тоже не подвёл. После крепкого, чуть терпковатого настоя, оставалось во рту стойкое мятно-лимонное послевкусие.

Маринка, предпочитающая в основном йогурты да быстрорастворимые каши, давно не ужинала с таким удовольствием.

Она хотела расспросить Матрёшу про Грачевники, но не успела – ту снова вызвонил далёкий приятель.

Повздыхав, Маринка перемыла чашки, прибрала на столе и, вернувшись в комнату, с тоской взглянула на ком неглаженного белья.

Она не ждала обслуживания по высшему разряду, как в отеле. Хорошо, что её вообще приютили и дали поесть. Просто при виде незаправленной кровати сильно затосковала по дому – своей уютной комнате, родителям и по Лизе тоже.

Приказав себе не раскисать, Маринка взялась за простыню. Сейчас она расправит бельё и ляжет спать. А завтра придумает, как действовать дальше.

Заметив в телефоне несколько непринятых вызовов от мамы, она написала быстро:

– Мам. Всё отлично! Накупались, переели вкусного и немного устали.

Рядом пристроила весёлую рожицу смайла и отослала сообщение.

Маринка впервые обманывала родных, и от этого было неловко, стыдно. Успокаивало её лишь то, что подобная ложь – во благо, ради Лизы.

Она прилегла, но всё не могла заснуть. Поворочавшись часик, не выдержала, вышла во двор.

Ночь выдалась ясная.

Под лунным светом грезили цветы.

У Матрёши их было великое множество.

Ночные фиалки разрослись особенно густо, а пахли так сладко, что хотелось погрузить лицо в их нежные соцветия да так и остаться.

Маринка присела возле цветов на деревянный чурбак и расслабилась. Ей сделалось вдруг спокойно и хорошо.

Ни думать, ни планировать что-то не хотелось.

За невысоким заборчиком виднелась пустая улочка, свет в домах давно не горел и казалось, что она одна-одинёшенька в целом мире. И это было прекрасно!

Неожиданно через дорогу метнулась черная тень. Подбежав к забору, завозилась чуть слышно.

Маринка порадовалась, что сидит в темноте, и с улицы её не видно. Но и самой ей было не разглядеть ночного визитёра.

Тень продолжала свою возню у калитки, и Маринке сделалось не по себе.

Вдруг это вор?

Может, нужно позвать хозяйку?

Маринка понимала, что та вряд ли обрадуется, если её воркование по скайпу прервут, от того и не спешила беспокоить. Когда же она почти решилась покричать Матрёше, тень перебежала обратно и скрылась в переулке.

Маринка сразу же отправилась к забору – посмотреть. На деревянную штакетину намотан был кусок толстой бечевы, завязанный узлом и обмазанный чем-то чёрным.

Что за дрянь? – девушка собралась было осторожно потрогать узел, как вдруг услышала:

– Стоять!

Из разросшихся лопухов вывалился дворовый, прошипел сердито:

– Завертень не трожь!

От внезапного появления кота кувыркнулось сердце да ослабели ноги, Маринка оперлась о заборчик, чтобы не упасть.

– Вы меня напугали! Разве можно так!

– А ты не хватайси! Нету в тебе ума, весь отъела с бабкиными плюшками.