Татьяна Корсакова - Усадьба ожившего мрака

Доктор у Власа имелся. Старый, еще старше Зосимовича. Старше и осторожнее. Обращаться к нему можно было лишь в самом крайнем случае. Наступил ли этот крайний случай? Власу думалось, что наступил.

– Ну? – Гриня хмурился.

– Как будем до города добираться?

– Мои заботы. Что решил, товарищ командир? Принимаешь ты мои условия?

Выбора у него особого не было, да и желания тоже. Гриня хоть и упырь, но ведет себя пока вполне нормально. На вот этом «пока» Влас решил не зацикливаться.

– Принимаю, – сказал и выплюнул догоревшую папиросу.

– Как приятно не разочаровываться в людях! – Гриня вытащил нож. Влас отступил на шаг. – Да не переживай, товарищ командир, руки тебе хочу развязать.

Гриня обошел его со спины, проверил крепость пут, а потом прямо на ухо шепнул:

– Еще одно условие.

Влас ничего не ответил. Он боролся с желанием обернуться. А еще боролся со страхом, что обернется, а позади себя увидит уже не того Гриню, с которым всего пару мгновений назад заключил джентльменское соглашение. Вместо этого Влас закрыл глаза и последнее условие Грини слушал вот так, зажмурившись.

– Они не знают, – сказал Гриня шепотом. – Пацаны мои не знают, что я вот такой.

В голосе его послышалась такая боль, что Влас открыл глаза и обернулся. Он обернулся, но Грини позади себя не увидел. И веревка на запястьях уже была перерезана.

– Вот пусть так и остается. – Теперь голос Грини доносился из темноты справа от Власа. – Пока я не решу, что мне со всем этим делать.

– Или пока не вопьешься в глотку одному из них, – сказал Влас шепотом. Зря, наверное, сказал. Нельзя вот так с упырями. Но Гриня не обиделся и не разозлился.

– Есть такой риск, – сказал он с горечью. – Вот на этот случай ты и пригодишься, Влас Петрович. Если вдруг я начну того… сходить с ума, ты меня убьешь. Только тебе одному я могу доверить такое важное дело.

Гриня выступил из темноты, белозубо улыбнулся. Власу потребовалась вся сила воли, чтобы не отступить ни на шаг.

– Сейчас проведу курс молодого бойца, и будем выдвигаться. Перемещаться нам лучше по темноте.

– Что за курс молодого бойца? – Влас потер занемевшие от веревок запястья.

– По убийству упырей. Пацаны мои уже знают, тебе тоже будет полезно. Убить их… – он запнулся, а потом решительно сам себя поправил: – Убить нас можно несколькими способами. Осиновый кол в сердце – первый вариант, так сказать, классический. Ну и башку снести – второй вариант. Вот эти два наверняка, все остальное, подозреваю, остановит, но не убьет. В голову мне не стреляли, поэтому достоверно не скажу, ну а остальные мои раны ты видел.

Влас видел, специально присматривался, когда они сушились у костра. На Грининых повязках не было даже следа крови. Влас подозревал, что и ран больше никаких не было.

– Ну что, по рукам? – спросил Гриня и руку протянул.

Это было испытание. Или, возможно, последнее третье условие. Глядя в насмешливые Гринины глаза, Влас крепко пожал его руку. Рука оказалась крепкой, ни холодной, ни горячей, вполне себе нормальной.

– У меня тоже будет условие, – сказал он, не разжимая пальцев, не отводя взгляда. – Ты расскажешь мне, что случилось в Гремучем ручье. Про всю эту чертовщину расскажешь.

– Расскажу, – легко согласился Гриня и так же легко высвободил из захвата свою ладонь. А захват у Власа был крепкий. Он и сам был крепкий, хоть и невысокий. Как говорится, мал да у дал. Не сработала удаль с упырем. Упырь оказался удалее…

– А этот… – Влас оглянулся.

– Горыныч? – Гриня оборачиваться не стал. – Гуляет где-то, наверное. Власти у меня над ним нет, так… маленькое влияние имеется. Не переживай, товарищ командир, как объявится, я вас первым делом друг другу представлю. Познакомлю тебя сразу с тремя его головами, – сказал и невесело хохотнул.

Это был риск. Можно сказать, это был огромный риск, но чуйка, которая никогда Григория не подводила, нашептывала, что Власу Головину можно доверить даже такую тайну. Да и выбора у него другого нет. Он ведь не соврал, когда сказал, что нуждается в помощи.

Митяя до схрона донес Горыныч, а Григорий с Севой на себе тащили бесчувственного Власа. Сева попытался было узнать, за что Григорий так с товарищем командиром, но Григорий от его расспросов отмахнулся. Да и парню, видно, было не до того. От пережитого все они еще никак не могли прийти в себя.

В землянке Григорий быстро осмотрел Митяя, пощупал полыхающий жаром лоб, изучил рану на шее. Его собственных знаний хватило лишь на то, чтобы понять, что без медицинской помощи парень долго не протянет, умрет или от кровопотери, или от инфекции. Мелькнула шальная мысль дать Митяю умереть, чтобы потом тот восстал вот таким неутомимым и неубиваемым. Но мысль эту Григорий тут же отбросил. Во-первых, не желал он единственному сыну такой не-жизни, а во-вторых, в случае с Митяем смерть могла оказаться самым обыкновенным концом, а никаким не переходом в иное бытие. Значит, придется спасать. А перед этим договариваться с Власом.