Виктория Афанасьева - Демоны. По законам наследования

– Это меня-то? – фыркнула в ответ Луна.

Джессика остолбенела. В её снах никто не разговаривает. А если попавший в сон что-то и говорит, то именно те вещи, о которых думает сама девушка. Сновидение подчинено её воли: здесь действует только магия Кастильо. По крайней мере, никто не может управлять этим сном, вторгаясь в мир девушки.

– Только не говори, что ты всё осознаёшь, – простонала Джессика.

– Смотря что, – произнесла Луна. – То, что я во сне? То, что ты не рада меня видеть? Или то, что это вполне взаимно?

«Всё сразу, – подумалось Джессике». Но она промолчала. Девушка до сих пор не могла понять, что Вебер делает в её сне. И как это толковать? Тёмный коридор, красные огни. С каждым разом сны Джессики приобретали всё более мистический характер. И только она хотела спросить Луну, что она здесь делает, как вдруг девушек охватило яркое пламя, сомкнувшись кольцом вокруг них.

Джессика наконец-то увидела перед собой лицо Вебер, снова невольно скривившись. Луна растерянно озиралась по сторонам, пытаясь понять, как выбраться из огня.

«Как будто ты не знаешь, – мысленно хмыкнула Джессика. – Явно не я призвала это». Но сама Кастильо так не переживала: это всего лишь сон – тем более её. Огонь не причинит ей вреда. Джессика откровенно потешалась над Луной, в глазах которой изредка мелькало беспокойство из-за сужающегося огненного кольца. Но неожиданно один из язычков пламени задел локоть Джессики, обдав адской болью.

– А-а-а! – девушка вскрикнула.

Тяжело дыша, она отшатнулась от огненного хвостика. Раньше ей казалось, что сон не сделает ей больно. Это лишь фантом, предсказание. Словно она изредка смотрит фильмы о будущем, которые всегда сбываются. Но сейчас было что-то другое, и она не могла понять, что именно. Но знала – это всё из-за Вебер. Метнув в её сторону полный ненависти взгляд, Джессика опасливо огляделась.

– Ты разве не управляешь всем этим? – воскликнула Луна.

И в тот же момент огонь стремительно сомкнулся кольцом вокруг Вебер, захватывая девушку с ног до головы. Джессика зажмурилась, прикрыв уши ладошками. Крик стоял невыносимый, словно все черти преисподней вылезли наружу, перекрикивая друг друга. Этого девушка стерпеть не смогла. Отшатнувшись от высокой стены из огня, даже не открыв глаза, Джессика почувствовала, что пламя начало стихать, а крики – сходили на «нет». Но когда она всё же приоткрыла глаза, то поняла, что Вебер рядом с ней уже не было. Её поглотил огонь. От осознания происходящего у Джессики похолодело внутри; живот снова свело. Она сцепила дрожащие руки в «замок», медленно, но шумно вздохнув.

Теперь она точно ничего не понимает. Тёмный коридор, красный свет, полыхнувший огнём, появление Вебер и самый настоящий, она бы сказала, пожар. Огонь поглотил Луну. Джессика слышала её крики. И Вебер исчезла.

«Что с ней произошло? – промелькнуло в мыслях девушки». Она проснулась? Или переместилась в другой сон, например, в свой собственный? Помнит ли Луна всё, что произошло? Или она забудет об этом, как и все обычные люди, которым не снятся вещие сны? Джессика не только не знала ответы на эти вопросы, но и понимала, что особо не хочет забивать ими голову. Пусть Вебер сама выпутывается из всего, во что вогнала её ложь. А Джессика с удовольствием бы сейчас побывала на райском острове, и если не наяву, то хотя бы здесь – во сне.

***

Проснувшись, Луна резко села в кровати. В голове до сих пор продолжал звучать собственный крик. Она видела сон, но непростой. Во сне она видела Джессику Кастильо, и даже общалась с ней, что может значить только одно – сон вещий. Но Луна не разбиралась в таких вещах. Это демонический дар Джессики, и она наверняка знает, почему они встретились во сне, охваченные адским пламенем.

Боль от огня Луна могла сравнить с Аглиокинезом, которым Алекс её пытал однажды. Она до сих пор иногда вспоминает момент у озера, молясь, чтобы это больше никогда не повторилось. Второй раз она бы точно не выдержала пытки; девушке хватало и того, что она страдала от фантомных головных болей и татуировки, которая хотя бы раз в день противно чесалась, покалывая. Эти проблемы никуда не ушли, только ещё больше заставляя Луну переживать. Никуда не делось осознание того, что всё идёт наперекосяк после прибытия в Мор-де-Виль. И комната, в которой девушка проснулась, ясно давала это понять.

Луна взглянула на тёмно-коричневые стены, давящие на сознание, словно сжимающие его в тисках. По всему периметру комнаты висели чёрные светильники в виде канделябров со свечами-фонариками. В углу стоял диванчик из коричневого дерева с мягкой бежевой обивкой и острыми, словно кинжалы, подлокотниками. Спала девушка на большой тёмно-коричневой кровати, тщательно скрываемой чёрным балдахином. Иногда у неё складывалось ощущение, что это не кровать, а личная усыпальница девушки. С потолка свисала небольшая люстра с лампочками. По вечерам маленькие кристаллики, вальсом окружающие лампочки, отражали тёплый свет, наполняя комнату уютом. Это единственное, что хоть как-то согревало девушку, правда скорее в моральном, а не в физическом плане. Для второго в комнате был помещён самый настоящий камин, зев которого был выполнен в форме решётки с острыми наконечниками. В первый же вечер Луна имела неосторожность порезаться о решётку. Благо рана быстро затянулась, не оставив и следа на ладони девушки. Но осадок остался, с каждым днём нарастая всё больше. Луна прямо-таки чувствовала, как на неё давит практически каждая вещь в этом доме. Она постоянно обо что-то царапалась и ударялась. То случайно разбила чашку за завтраком, то запнулась о ковёр в портретной галерее.