Денис Игумнов - Тьма за порогом

Когда-нибудь это должно было произойти. Так почему не этим весенним днём? Правильнее сказать – с окончанием первого дня мая, раньше вечно юного шалунишки, а теперь беззубого старика, доживающего свой век, случилось то, что случилось. В этом году практически ни одно дерево ни выпустило липкие листочки навстречу теплу, трава не зеленела, а оголялась жёлтыми клочками на болячках кочек, покрывавших высушенную иномирной чумой почву. Во-первых, тепло ушло, всосалось под землю, выдуло северными ветрами в трубу преисподней, и теперь о мае едва ли можно говорить, как о нулевом месяце лета. Во-вторых, с некоторых пор день вместо того, чтобы удлиняться, начал сокращаться: время двинулось вспять к длинным ледяным ночам и коротким озябшим дням. Солнце всё реже пробивалось сквозь сплошной покров бурлящих серым-чёрным-коричневым туч. Такие игры со временем сыграли шутку с зашедшим дальше, чем обычно, отрядом Дзенга. Сначала они наткнулись на магазинчик, полный консервированной снеди: редкая удача, никто до них раньше до магазинчика не добрался и все съедобные сокровища достались им одним. Затем, парни так увлеклись, набивая мешки, а заодно не забывая плотно наполнять желудки, что не заметили, как на улице заметно потемнело.

Дзенга первым очнулся от наваждения сытости, потребовав от людей отправляться в обратный путь. Не успела дружина пройти трёх кварталов, как Мишаня, самый молодой среди них, можно сказать юнга, сойдя с разведанной отрядом дороги, провалился в какую-то помойную яму. Провалился – полбеды, он ногу себе вывихнул. Пришлось не только тратить время, его доставая, выцарапывая из вонючей жижи, но и оказывать первую помощь, а потом на самодельных, тут же сооружённых из палок и пары плащей носилках нести. Разведывательная дружина имела в составе семь бойцов, что, при ранении одного, ожидаемо затрудняло передвижение. Пострадавший здорово снижал скорость перемещения по городу. Не успели, не дошли километра три до их убежища. Солнце стремительно садилось, свет таял, из подворотен, из углов, из-под брошенных автомобилей, из открытых дверей навсегда брошенных домов полезли острые кромешные тени.

– Туда, быстро, – сквозь зубы бросил бойцам Дзенга, показав на возвышенность, которую украшали обломки бетонного забора.

За разбитыми секциями забора виднелись белые, а в густеющих сумерках – мутные, грязные, заводские корпуса. Фармацевтическая фабрика: раньше на ней производили лекарства и косметические средства. Дзенга с дружинниками много раз бывал на ней, излазив вдоль и поперёк. Он отлично знал, что найти там медикаменты уже, как год, не реально: не только они приложили руку к разграблению заводика. Небольшая номенклатура выпускаемых лекарств (в основном антибиотики, да жаропонижающие) не стала проблемой. Простого аспирина стало достать нереально трудно после объединения с проклятием параллельного мира средневековья, а тут, под самым боком, – такое богатство. Ничто ни вечно под луной: лекарств на складах хватило на несколько недель набегов. Все крупные банды приложили руки к грабежу. Случилось несколько стычек между людьми, – слава богам! – обошлось без жертв. Дзенга хорошо знал, помнил расположение объектов на территории завода, прекрасно ориентировался внутри складов и цехов, хотя последний раз заглядывал на фабрику больше года назад. А что там было делать после того, как оттуда все лекарства до последней пилюли вынесли? От дурного предчувствия у него заныл низ живота. Подступало.

Фабрика не совсем подходила на то место, где можно пережить ночь в безопасности – много входов, много выходов, окон, щелей, коридоров. И всё же в условиях отсутствия богатого выбора левое крыло завода, или точнее сказать – его нелепая пристройка домика, состоявшего из железных листов, там, где раньше находился небольшой ангар временного хранения партий медикаментов до их непосредственного отправления в аптеки, подходило на роль опорного пункта дружины на ближайшую ночь лучше всего.

Всего нескольких метров они не добежали до обитых жестью полуоткрытых складских ворот. С крыши ангара посыпался мусор – куча истлевших тряпок, казавшаяся лежавшей там испокон веков, ожила и, спрыгнув вниз, пригородила путь дружине к спасению за глухими стенами.

Городской Леший! Гнилой рот, с десяток зеленых, с тошной желтизной горящих болотными огнями паучьих глаз, руки с бахромой несчитанных длинных пальцев, торчащих во все стороны, ноги, утопающие в губке спутанной бурой шерсти. Раскрыв пасть, закипев отрыжкой, Леший побежал вперёд. Мерзкое создание, не самое опасное, но неизменно вызывающее приступ отвращения, нередко переходящего в слепой припадок паники. Несомненно, Леший атаковал людей излучением, приводил их в трепет, после чего… Нет, он их не ел, а облизывал, топил в слюнях и уходил. Человек терял сознание после первого прикосновения Лешего (без вариантов) и в себя больше не возвращался, вместо него просыпался носитель вируса, помешанный на убийстве бывших своих единокровных братьев – людей. Леший заражал неизлечимой болезнью, против которой не помогали прививки и вакцины: человек гнил заживо, убивал, разлагался, деградировав в простейшее зло. Не зомби, но нечто к нему близкое, переходное. По ляжкам Дзенга потёк тёплый лимонад: он обоссался в очередной раз. Памперсы в дневных походах он не носил, да и в ночных стычках ими не пользовался. Да и где их было здесь теперь достать? Со времени падения человечества на колени перед многоликим злом, отношение людей ко многому изменилось. Почти все в общине (уж бойцы-то точно) знали об этом его недостатке, никого он не смешил и тем более не был поводом для обструкции заслуженного, смелого, умелого командира дружины. Ну обмочился, ну и что? Вот как, например, сейчас. Запах пареной репы, шибанувший по ноздрям стоявшим рядом с Дзенгой воинам, подал сигнал об опасности, заставил их мобилизоваться. Раз командир обоссался – быть беде, впереди их ждёт мясорубка.