Виктор Лученко - Сопротивление

Деймос

Я открыл глаза и осознал себя лежащим на полу в тёмном помещении.

«Как же задрали эти видения», – пришла первая мысль при попытке осмотреться.

«Почему нельзя просто сдохнуть и уйти в забвение?» – догнала вторая, когда рука поскользнулась на луже крови, и я потерял равновесие.

«Ебал я в рот эти миры с их философами», – финишировала третья, когда я уже стоял на ногах.

Наконец я заметил девочку, стоящую спиной ко мне в центре комнаты. Я вспомнил её. А ещё верзил и взрыв, который с ними покончил.

– Люди часто говорят: «Он блуждает во тьме», – заговорила моя спасительница, обернувшись. – Они не правы, ведь Тьма живая. Она дышит, чувствует; помогает найти выход или справиться с трудностями на пути – подсказывает верное решение. Но людям этого не понять, поэтому Тьма так страшит их. Они не осознают, что идущие в темноте сами творят свою судьбу, ибо не подвластны Свету.

– Кто ты? – перебил я, но девушка продолжала говорить.

– Двигаться по пути Тьмы страшно, если внутри тебя нет огня. А быть в тишине страшно, если ты не умеешь говорить. Но в Свете огонь и звук отсутствуют, и это намного страшнее. Яркий, слепящий Свет, в отличии от Тьмы, мёртв и убивает всё, что противится ему. Поэтому есть лишь один путь – шагнуть во Тьму. Что, впрочем, ты и сделал, – усмехнулась она и подошла ближе. – Решил пойти против самой Мары, глупец? Возомнил себя человеком?

– Я… Мара? Что? – только и лепетал я.

– Пойми наконец, что идущие во Тьме – не люди. Человек – всего лишь отброс, брак на производстве. Посуди сам: люди, которые хотят попасть на небеса, не хотят даже умереть ради этого! Какие же они ничтожества! – её переполняли ненависть и безумие. – Понимают, что каждый день приближает их конец, и пытаются всячески оттянуть его. Каждый день хотят умереть, но боятся смерти. А ты боишься смерти? – девочка подняла с липкого пола огромный нож и облизала лезвие, с которого капала кровь. – Сейчас Вендиго подарит её тебе.

– Вендиго, – повторил я, и начал вспоминать всё, что рассказывал мне о сущностях пастор. – Ты же ненасытный голод к греху, тёмная сторона людей. И существуешь только потому, что они тебя создали.

На лице девочки отразилось замешательство.

– Создали?! – взревела она. – Не я принадлежу людям, а они мне! Ведь я, Вендиго, – воплощение безумия. А ты возвращайся во Тьму, Демон, и больше не возвращайся!

Девочка замахнулась, но я тут же схватил её за шею. Время остановилось. Всё вокруг снова заполнила Тьма, вязкая, тяжелая. Я сжал горло Вендиго крепче, та закричала.

Чёрное ничто сомкнулось. Всё утонуло в тишине.

Я осознал, что произошло и что сделал, уже на улице, в окружении мрачных домов. И услышав над головой хлопок крыльев, остановился.

– Случалось ли тебе видеть кошмар, который казался реальностью? – спросил я Падшего, стоявшего за спиной. – Как отличить сон от действительности?

– Сны – всего лишь иллюзия, – задумчиво ответил он, поравнявшись со мной и глядя на первые рассветные лучи. – Реальность куда страшнее.

– Я ожидал, что прошлое принесёт мне покой, но стало только хуже. Страдания, скорбь, отчаянье – вот что подарили мне эти знания. Я так долго и мучительно искал ответы, но так ничего и не нашёл. Я не знаю, почему умер.

– Однако время вышло, и нам пора возвращаться. – Падший печально улыбнулся.

– Подожди меня у двери, на крыше, – попросил я. – Хочу сделать ещё кое-что. Я быстро.

Падший одобрительно кивнул и взмахнув крыльями, исчез в ночном небе.

Лили

Сколько прошло: час, неделя, вечность?

Я бегала по комнате и трогала все, что могла нащупать в темноте. «Ха-ха, всё мягкое! – хохотала я, бегая от одной стены к другой. – Мягкое, ха-ха-ха!».

Потом я забилась в угол своей темницы и слушала, в надежде уловить хоть какой-нибудь звук. Но они исчезли. «В начале, давным-давно, когда я очнулась, были звуки, – рассуждала я вслух. – С окошка. Они доносились. Здесь кто-то был, а потом звуки исчезли. Может у меня паранойя? Ха-ха-ха-ха. Я спятила. Или оглохла?»

Но вскоре я вспомнила о Деймосе, и меня накрыло волной тоски и грусти. «Где же ты, Деймос? Почему ты так долго?» – спрашивала я себя, нервно сгрызая ногти. И совсем не заметила, как стала кусать кончики пальцев. А когда заметила, стала впиваться в них зубами ещё сильнее.

Кровь стекала по запястьям, красными цветами разрисовывая рукава. «Кусать, рвать, – крутилось в голове, как молитва, – кровь, кровь!». Брызги липкой жидкости оставались пятнами на одежде, полу, стенах. Это стало заводить. Зубами впившись в костяшки, я содрала кожу и сплюнула её под ноги.