Евгения Чеширская - То, что приходит по ночам

– Мне бы, доктор, консультацию. Проблема у меня.

А я сижу и вспомнить его не могу. Вроде бы такого у нас в отделении точно не было, я своих всех знаю, но вряд ли к нам кто-то посторонний зашел бы, у нас и красть-то нечего, если на то пошло. Тем более в моем кабинете, где кроме стола, двух стульев и большого шкафа с картами больных нет ничего. А, ну, еще кактус на подоконнике помирал с момента моего заселения.

Подумала еще «Профессионал я, или погулять вышла? Вот больной, надо работать», но на часы покосилась выразительно. А мужик, будто не замечая моих намеков, ухмыльнулся еще шире и завел свою пластинку. Все ему плохо, все не так, врачи ужасно лечат, санитарки отмахиваются, жена ушла, жизнь – боль. И еще протяжно так, неторопливо. Я на часы уже открыто кошусь, считаю минуты, чтобы не заснуть, а он все продолжает и продолжает, как заело его.

Три часа мы так просидели. Причем его совершенно не смущало, что я сижу молча или занимаюсь какими-то посторонними делами. Он меня вообще не замечал, не слышал и не видел. Даже когда мне позвонила моя соседка, с которой мы квартиру снимали, и спросила, где я шатаюсь, он не прервал свой монолог.

А потом ко мне в кабинет заглянул офигевший охранник и поинтересовался, что я, собственно, делаю в больнице.

– Все уже домой ушли, дежурные в другом корпусе, только вы сидите, – гаркнул он и демонстраивно тыкнул в часы. Можно подумать, я в те часы не пялилась неотрывно последние полчаса…

– Так пациент же, вон сидит, – я ткнула рукой в сторону стула, мельком удивившись, как охранник мужика моего не заметил, он же своим стулом половину прохода перегородил.

Охранник так ласково на меня посмотрел, «Заработались вы, идите домой», говорит. И демонстративно стул к стене отодвигает. А мужик тот, не меняя позы, как будто не из-под него стул вытащили, ухмыльнулся в последний раз и… растворился в воздухе.

Вот тут мои нервы и сдали. Как я орала – слышала вся больница, и как бежала – тоже. Долго потом вообще в кабинет заходить отказывалась, даже просилась направить меня к психиатру, потому что это вообще не нормально – то, что я видела. Но…

К психиатру меня не отправили. Выдали другой кабинет, разрешили уходить пораньше, до темноты, а одна из бывалых санитарок сказала, что я в общем-то не только не первая, но и далеко не единственная, кто что-то странное в больнице видела.

– Хотите верьте – хотите нет, дело ваше. Здание старое, много всего видело, люди в нем часто умирают… Многие из живых на покойников жалуются, что те приходят и смотрят. Но как по мне – живых надо бояться, они страшнее. А мертвые… Ну, ходят и ходят, вреда же не причиняют, – сказала она и, резко замолчав, ушла дальше по коридору.

Хотела бы я сказать, что уволилась в тот же миг, или что больше со мной подобного не происходило, но не могу. Я работаю в той же больнице уже десять лет, мне идти некуда. И призраков с тех пор тоже видела не единожды. Только… права наша санитарка. Не причиняют они вреда. А то, что ходят… Ну, пусть ходят, может им тоже некуда идти.

Мой оживший ночной кошмар…

Одним тихим вечером я бежала от своего безумного мужа-тирана, прихватив в одну руку чемодан с документами, а в другую – нашу пятилетнюю дочь, ничего не понимающую от страха. Мне было трудно решиться на этот шаг, но я понимала, что выбор у меня из серии «если сразу не прибьют, то до завтра доживем», то есть или так, или никак. Так что, ну, бежала, да, в ночь и в никуда.

На самом деле у меня была цель. От бабушки мне достался маленький домик в одной из деревень, довольно далеко от города, где мы жили. Об этом месте муж не знал, да я и не спешила его посвящать, потому что пользоваться подарком не планировала никогда. Уж очень там место запущенное, деревня давно умерла, и я даже не была уверена, будет ли у нас с дочерью крыша над головой. Но как вариант спрятаться поглубже и переждать, домик подходил идеально.

Забегая вперед, мы провели в том доме только одну ночь, больше не выдержали. Мне бабушка в детстве говорила, что в домах, где больше не живут люди, поселяется что-то другое. Заброшенные деревни – не место для живых. Те, другие, не любят шумных, теплых и бегающих соседей. Тогда, в детстве, я боялась этих историй, но считала, что это просто сказки для наивных детей вроде меня. Теперь я уверена – бабушка говорила мне правду.

Два часа на машине подальше от города, дочка спит в автокресле, телефон выключен и валяется где-то в багажнике… Повторюсь, я ни на что не надеялась, но готовила себя к тому, что со всем справлюсь ради дочери. Но… Дом оказался в порядке. На удивление, все дома в деревне выглядели так, будто жители из них уехали только вчера – нигде ни следа разрухи, разве что окна не светились и кое-где в дощатых заборах виднелись проплешины.