Андрей Кунгурцев - Сияние Каменного Сердца

– А что такое? Бросил тебя твой Андрейка, да? Бро-о-осил! Ну, а на что ты рассчитывала, что такой напыщенный петух будет лишь с тобой, дешевой давалкой? Не зря же бабки тебя здесь местной проституткой именуют. А у него-то бабла завались, как и баб, судя по хате! Думаешь, ты надолго с ним? Вот кинул он тебя, и с кем ты осталась? – схватив Аню за скулы, оскалился Павел. Девушка уже не могла сдерживаться, что её глаза невольно наливались слезами, и она, замахнувшись, нанесла пощёчину парню, что тот от неё отпрянул, потирая щёку, – не строй из себя недотрогу, лапуль… я всё равно получу от тебя, что хочу! – крикнул Павел в след стремительно удаляющейся Анюте…

***

Анна буквально вбежала в дом Андрея, будучи накрыта слёзной истерикой, что с огромным давлением сдавливала её душу. Проследовав в свою комнату, девушка обречённо рухнула на кровать, где отчаянно разрыдалась.

– Господи, пожалуйста… верни мне его! Не забирай из моей жизни… Он никогда не довольствовался корыстными целями, я знаю это! Пожалуйста, пусть он вернётся! Пусть он будет жив… – молилась Анюта сквозь слёзы, что ручьём катились по её щекам, после чего перевернулась на спину, устремив свой взгляд в белоснежный потолок, – Андрей, вернись ко мне…

«Новосибирская область. Посёлок Новоозёрный»

С начала моей новой жизни в деревне прошло уже более трёх недель, а я уже более-менее освоился. Точнее, я просто смирился с тем, что выпало на мою долю. Да и жаловаться мне было не на что, ведь работа лёгкая. Более чем. Хотя, это я скорее приписал бы к очередным странностям своего состояния, ведь я не нуждался ни в каких привычных манипуляциях человеку, необходимых для поддержания жизнедеятельности организма. Без еды я мог обходиться сколько угодно. То есть… я был чёрти кем. Естественно, признаваться в этом отцу Нике или ей самой я не собирался, пока окончательно не разобрался бы в том, кто я есть на самом деле. Меня пугала эта неизвестность, да и Игорь Николаевич удивлялся моей выносливости, ведь он к концу дня уже был сильно уставшим, а я… а я в это время ещё был полон сил и энергии, которую готов был направить на разгрузку пары десятков грузовых вагонов.

Все эти три недели меня не покидала надежда, что хоть кто-то из моей прошлой жизни найдёт меня. Хоть что-то расскажет обо мне. Хоть кому-то я нужен в этом мире… Но каждый раз на меня накатывала тоска, которая свирепо разрывала мою душу на куски, разбивая последние отголоски моей слепой надежды. Я отчаялся… Мысли о том, что меня никто не ищет, прочно оседали в моей голове. Хотя была деталь, которая подпитывала мою надежду – сны…

Последние две недели, мне каждую ночь являлась одна и та же девушка, которую я всеми силами старался разглядеть, узнать в ней свою знакомую. Я надеялся, что она приведёт меня хоть к какой-нибудь зацепке за прошлое. Ведь именно её голос и назвал моё имя, которое прижилось ко мне, как родное. Или родное и было? Ну, не столь важно… Сны я начал видеть в определённой обстановке, рядом с большим коттеджем у просторного озера, но всё было слишком размыто, чтобы я мог всмотреться в детали, да и этому мешали постоянные сумерки, что так мерзко обволакивали мои сны, не давая разглядеть хоть что-то. И рядом с этим домом стояла она – печальная девушка, которая с каждой ночью приближалась ко мне, принося с собой новые детали. Последние ночи, когда мы были на расстоянии вытянутой руки друг от друга, я смог тщательнее рассматривать её. И рядом с ней я постоянно чувствовал дежавю, от чего моя надежда на то, что мы с ней знакомы, лишь подпитывалась. Она была ниже меня почти на голову, стройная, с аккуратной фигурой и русыми волосами. С выраженными верхними скулами, от которых её лицо начинало сужаться к аккуратному подбородку плавными линиями. У неё были дико соблазнительные, пухлые губы нежно-алого цвета, но всю картину портил её взгляд. Печальный взгляд её зелёных, выразительных глаз, которыми она с тоской на меня смотрела. А я лишь хотел, чтобы эти глаза заиграли красками, лишь бы их приятная зелень засияла жизнью. И… я влюблялся в неё, чёрт возьми! Я влюбился в того, кто приходил мне во снах, от чего чувствовал себя откровенно сумасшедшим. Но больше всего я боялся, что это лишь плод моего больного, отчаянного разума, который придумал себе призрачную нимфу, что приходит утешать меня во снах, создавая мнимое впечатление моей нужности кому-то в этом мире. И в прошлую ночь я окончательно поддался сумасшествию, начав говорить с ней.