Елена Ха - 13

Лишь раз вздрогнула девушка, когда взгляд ее среди толпы глаза любого ей парня нашел. Мил лишь секунду в глаза ее смотрел, отвернулся, за спинами баб спрятался.

Подошла невеста к гробу, на низких табуретах стоящего. Обит гроб был алыми тканями, украшен белыми розами.

Легла Рая в гроб, руки на груди сложила, глаза прикрыла.

Толпа на площади дыхание затаила.

– Ой ли голи, голи люты-ы-ы-е-е-е, – затянула песню хмурная Нинка.

– Ой ли то ли будь, то ли не-е-есть, – подхватили стоящие рядом товарки.

– Ты, молодка, была хрупкою-у-у, – пробасила старуха с ярко красной шалью на плечах.

– Умерла ты смертью жуткою-у-у, – подхватили первые ряды.

Чиста телом, но душой грешна, – речитативом пробасили задние ряды.

Почернела вся, обречена

И вовек теперь ты будешь маяться

Навсегда во тьму погружена

Не примет тебя сыра земля

Не возьмет огонь горящий

И в студену воду не войдешь

Покаянья боле не найдешь

– От Света Божьего! – тонким голосом проорал блаженный Микол.

– Отлучена! – хором ответили ему.

– От скорби людской!

– Отлучена!

– От жизни под солнцем!

– Отлучена!

На минуту воцарилась тишина. А потом заголосили все женщины разом.

Рая открыла глаза, села в своем гробу, руку подняла.

– Последнее слово! Последнее слово невесты! – загомонила толпа и притихла в предвкушении.

Разное происходило за последние годы. Кто из невест убиться сразу хотел, голову размозжив о твердый настил на площади. Те не успевали, подхватывали их на руки. Кто голосить начинал, колени в кровь сдирая. Тех сразу как куколок спеленовывали, и до заката они связанные лежали. Кто проклятья на людские головы насылал. От таких невзгод на площади ведунья местная присутствовала, она от людских голов кары отводила.

Люди притихли в ожидании.

Вылезла Рая из гроба, ясным взором по толпе прошлась.

– Ты обещал, – сказала негромко, но каждый из притихших людей услышал, и каждый понял, к кому обращалась обреченная.

Взгляды людей скрестились на Миле. Ни для кого не было секретом, что уже более года молодые люди уединялись на берегу реки.

Лицо парня пошло красными пятнами, но он смотрел, не отрываясь, на землю перед собой, не смея поднять глаза на ту, кто так ждала его ответа.

***

Зашла в свой дом. Не в свой будто, в чужой. Все показалось Рае не таким, каким было ранее. Девушка застыла на пороге. Казалось, даже запах изменился.

Отец сидел за столом, перед ним – непочатая бутылка вина, стакан пустой. И взгляд… пустой…

– Папа, – девушка бросилась к мужчине, клялась себе, что не прольет ни слезинки. Не сдержалась, градом хлынули непрошеные слезы, горестный крик вырвался, казалось, с самой души.

В последний раз обнять родного человека, в последний свой час прижаться к груди отца, выплакать обиды, смириться с горькой участью.

– Моя дочь умерла, – оттолкнул единственное дитя, не взглянул даже. Быстрым шагом из дома вышел.

Ноги подкосились, Рая рот рукой закрыла, стоны, рвущиеся наружу сдерживая, невыносимая боль сковала все тело девушки.

Время замедлило свой ход, боялась на часы смотреть, лишь покачивалась из стороны в сторону. Медленно. Так легче было.

Робкий стук в дверь.

Вернулся!

Рая вскочила на ноги. Все-все ему простит. Все слова злые. Вернулся! Подбежала к двери, открыла, вздрогнула.

Казалось, чего бояться можно. Ей. Которую ждет участь страшнее любых смертей.

Все равно дрожала.

Черные глаза ведуньи смотрели так, будто наизнанку выворачивали. Все могла прочесть страшная бабка. И про то, как с парнем украдкой миловалась, и про то, как молитву на ночь прочесть забывала…

Так и простояла Рая, в голову какие только мысли не приходили.

– Стоишь, – тихо проговорила ведунья, – разве так тебя мать учила гостей встречать?

Рае кричать хотелось во всю мощь легких, ей хотелось разбить все, что окружало ее с детства, ей хотелось… многого. Не осмелилась, вздохнула, к столу прошла, села, руки поставила, голову на них уронила.

Ведунья тоже к столу прошла, присела. Долго на Раю смотрела, та головы не подняла. Встала старуха, кряхтя, очаг разожгла. Сладковатый запах вмиг по дому разошелся.

– Девяносто лет мне минуло, – громко сказала, Рая вздрогнула от неожиданности, выпрямилась, ведьма смотрела страшно, пристально, от взгляда ожоги оставляя душевные.

Как ни тяжело было девушке, как ни хотелось в последние часы себя пожалеть, все светлое в своей недолгой жизни вспомнить. Не посмела ведунью перебить, лишь вздохнула тихонько, но смотрела теперь прямо, головы не наклоняя.