Рахиль Гуревич - Адгезийская комедия

По вечерам очень много гуляет людей. Сразу видны люди молодые и успешные, с карликовыми собачками – эти и заселили новостройки, и вижу я людей местных, тихих и покорных, а после наступления темноты − агрессивных местных выпивох, многие из них – настырные попрошайки, кое-кто выходит на проезжую часть, прям на перекрёсток и мешает машинам, и переходящим улицу. Ну и ещё меня поразило, что люди с работы возвращаются тут после восьми, то есть после девяти, а в одиннадцать улицы как вымирают. В магазинах после захода солнца аншлаг и длинные очереди.

Как-то я закопалась на кассе, мне денег не хватало. Так люди не комментили, не цыкали в спину, как у нас дома в супермаркете – тихо стояли ждали, а когда поняли, что загвоздка надолго, так молча перешли в соседнюю кассу. В Веретенце мне вечно не хватало денег на карте, я ж покупала только готовое, сама не стряпала, вообще панически боялась газовой плиты, священный ужас посещал меня, глядя на газовую трубу, идущую из стены, я даже духовку побоялась открыть.

И вот мне в магазине не хватало денег, а я даже не знало сколько, оповещение не пришло. Шоколадный сыр кассир отложил, а он же мне нужен, я без него не могу. И у меня в сумке была куча мелочи, сдача со строительного рынка − десятки да рубли, перемотанные скотчем. И вот пока этот скотч кассир разматывал, то и тут не раздражался, ещё спокойно уговаривал – сыр дорогой, типа не берите, но он же не знал, сколько у меня мелочи. Кассир запомнил меня, с тех пор здоровался, даже если не стоял за кассой, и фоткал меня в маске для своих тупых отчётов. Если я появлялась перед закрытием. По доброжелательности окружающих я и узнала старый Веретенец, поняла, что Веретенец мне всё ещё дорог, я со многими бабушкиными знакомыми встретилась во дворе, все знали, что я вернулась и делаю ремонт, все вспоминали бабушку, её портрет, оказывается, висел на доске почётных граждан города, а я и не знала об этом.

Через неделю я привыкла. И привычно утром сидела на подоконнике. Светало, я ждала собачников. Каждый день по утрам за ними следила.

Если они появлялись, значит я точно из окна кухни увижу не то, что на самом деле – можно не рыпаться, не делать лишние движения и не выходить на балкон. Всю неделю, пока шлифовала рамы, я поглядывала на улицу.

− Да расслабься, хватит пялиться, − услышала я знакомую хрипотцу. –Мужички твои выходят в шесть-сорок пять, неужели непонятно?

– Они не мои! – я обрадовалась старому другу. Ну конечно: тролль соизволил меня навестить, когда всё страшное позади, когда я прижилась и привыкла.

− А ты, я смотрю, здесь как у себя дома, − тролль − троллит, ничего удивительного.

− Так я и есть у себя дома.

− Здрасьте приехали. Это я у себя дома. И если туго с мебелью, Кроль захватывает свою. Не диван, но кресло-диван! − Мой тролль уселся в кресло, даже улёгся и свернулся колечком как пёс. Тролль имел неприятную привычку, он не отвечал, если не хотел, и твоя реплика улетала в пустоту. В ответ я проигнорила его пассаж о ветхозаветном кресле-диване.

− Не ветхозаветный, а из усадьбы. – Он читал мысли.

− Откуда-откуда?

– Оттуда-оттуда, – бурчал он. – Из усадьбы. А догадываешься ли о последствиях ты? − Он всегда общался несколько странно, но так напряжненько-авангардненько, как сказала бы моя мама

− Ты впервые пришёл на рассвете. – Я тоже вела свою беседу.

− Утром. Я пришёл утром.

− Ну поболтаем.

− Не болтать пришёл. Кому ты хочешь что-то доказать? Или ты такая смелая и наплевать на последствия, и рискуешь попасть в мои кровожадненькие лапки… − он сложил волосатые щупальца на животе; пальцы у него оказались в перстнях как у бабушки, ну… похоже − что-то новое, однако.

− Троллик-Кролик,− это я так шутя к нему обращалась. Ему нравилось сама музыка слова, он повторял нараспев так «кро-о-о-лик», и резкий обрыв: финишное касание на опережение. – Ты мне зубы не заговаривай, на испуг не бери. Откуда у тебя на пальцах столько драгоценностей, а то «последствия», «последствия», а сам – ограбил кого-то? И, пока ты не заговорил меня, у меня цель, а не последствия. У меня – начало. А ты со своими несуществующими креслами можешь идти хоть лесом, хоть чем.

− Послушай, Мальва. – Он был странно серьёзен, без кривляний и выделываний. – Я же не шучу, ты знаешь. Ты не думаешь о последствиях. Ты даже не знаешь, что тебя ожидает.

− Послушай, Кроль. Что меня тут может ожидать? Неровная стена, потолок с разводами или отклеивающиеся обои? Ну ок.