Ирина Мутовчийская - Владивосток. Миллионка. Украденное платье мадам Харуко. Четвертая книга из серии «Хайшенвей»

– В шесть часов утра. Мама ваша, Елена Ивановна, царство ей небесное, так ждала вашего рождения, так ждала!

– Няня, вытри слезы! Слышишь, папа приехал. А он не любит, когда застаёт тебя в слезах. Давай, одевай меня, я не хочу, чтобы папа задерживался из-за меня. Он мне ещё вчера говорил, что у него после спектакля важный приём в штабе флота.

– Надо же, такая маленькая барышня, а говорит такие мудрёные слова! Да, когда мамы нет рядом, некому девочку научить играть в куклы!

– Няня, я не буду передавать твои слова папе, а то он тебя уволит! Как говорит папа, ты глупая, но у всякой глупости есть предел! Ну что ты плачешь? Да не скажу я ничего папе!

– Ларочка, я не от этого плачу! В этом платье и с этой причёской ты так похожа на свою маму! Я ведь нянчила ещё твою маму! Ты такая же красивая как она. Только твоя мама была весёлой, жизнерадостной и беззаботной, а ты такая серьёзная!

– Все, няня, хватит воспоминаний! Папа уже поднимается сюда! Папа, папа, я здесь! И я уже готова! Папа, а что случилось?

– Ничего не случилось! Маленькая моя, я поздравляю тебя с днём рождения. Вот мой подарок!

– Ты обещал меня отвезти в театр!

– Обещал? Ну, понимаешь, Лара, я не хотел тебя расстраивать, но…

– Что, но? Ты опять уезжаешь по делам? Тебя опять вызвали, а как же мой день рождения? Я…

– Лариса, перестань плакать! Никуда меня не вызвали! Сегодняшний день я освободил для тебя полностью, но… Театр, куда мы вчера собирались с тобой пойти, сгорел!

– Как сгорел?

– Ну как, как… Сгорел и все! Что произошло на самом деле, никто не знает. И вообще это не моё дело. И не твоё тоже! Это дело полиции. Она и разберётся!

– Папочка, а разве нет других театров? Помнишь, ты меня возил…

– Я уже об этом подумал. Но и в этом театре сегодня представления не будет! Главную актрису, Полину Болеву, вчера выпороли розгами! И она вряд ли в ближайшие три дня поднимется с кровати!

– За что же ее так? – тихо спросила няня, – что же она, сердечная, такого наделала, что ее розгами-то?

– Ларочка, пойди, распорядись, что бы закладывали! Ушла! Няня, это, конечно не для ваших ушей, но если вы спрашиваете… Розгами ее выдрали за злостное уклонение от медосведетельствования.

– Это что же, она… Батюшка, куда мир катиться!

– Вы правильно догадались! Она совмещала занятие проституцией с игрой в театре. Ведущая актриса! Офелию играет! Прямо в театре ее розгами и отодрали!

– Боже мой!

– Папа, – обратилась к отцу вернувшаяся Лариса, – а что же ты велел закладывать лошадей, если сам сказал, что в театр сегодня мы не поедем!

– Ларочка, есть ещё один вариант! И от тебя зависит, воспользуемся мы с тобой им или нет!

– Папочка, я согласна на все! Ты же знаешь, как я люблю театр!

– Ну, хорошо, мы с тобой поедем в китайский театр.

– Папочка, нет! Я не хочу!

– Ларочка, ну перестань плакать! Так я и знал! Мы никуда не пойдём! Успокойся! Сейчас я возьму твою любимую книжку со сказками, и мы будем читать!

– А как же моё новое платье? Его никто не увидит? Нет, папочка, я передумала! Няня, где мои сапожки и шубка? Мы едем в китайский театр!

– Ларочка, детка, ты такая смелая девочка! Ты не будешь бояться?

– Я думаю, больше никакая китайская девушка не кинется под колеса нашего экипажа!

– Японская девушка.

– Это не имеет никакого значения! Они все на одно лицо! Няня, не грусти! Я все-все тебе расскажу, когда вернусь!

И действительно, на этот раз никто под колеса экипажа не кидался. Не встретилось им в пути ни китайских, ни японских девушек. Но зато на спектакле присутствовали девушки и женщины всех национальностей, проживающие на Миллионке. И среди них Ларочка с удивлением узнала ту самую девушку, о которой получасом раньше говорила. Странно, ведь Лара думала, что никогда не узнает японскую девушку, если встретит ее ещё раз. Вот почему весёлый и красочный спектакль, нисколько не заинтересовал девочку, голова ее все время поворачивалась к тому месту, где сидела несчастная девушка. Но, впрочем, сегодня девушку вряд ли кто назвал бы несчастной! На выбеленном, по японскому обычаю, лице, горел румянец. Блестели глаза. Веер ходил ходуном, хотя в зале было совсем не жарко. В какой-то момент девушку заслонил тощий японец в одежде разносчика воды. Он наклонился над девушкой и что-то спросил. Та отрицательно покачала головой, мужчина спросил ещё более настойчиво. Девушка упрямо опустила голову. На парочку никто не обращал внимания, все заняты были спектаклем, который дошёл уже до своей кульминации. Герой на сцене взмахнул ножом и…