Наташа Эвс - Внук ведьмы

Что со мной происходит? Что заставляет торчать у дома Подгорных ночами? Какую истину мне хочется узнать? И почему вдруг все это стало посещать мою голову?

Ефим видел меня. Как теперь оправдываться? Какую небылицу сочинить? Я разбит. Мои ноги страшно болят, а в теле гигантская усталость. Но меня ведь никто не гнал в это странное место.

Сам виноват.

Добравшись наконец до своего дома, я тихо пробрался в спальню и совершенно без сил упал на кровать.

Мне снился сон о детстве. Вот я маленький разворачиваю шоколадную конфету и радуюсь, рядом кто-то стоит, это женщина, потому что запомнилась темная длинная юбка в мелкий цветочек. А я настолько мал, что для того, чтобы посмотреть на взрослого, мне нужно высоко поднять голову. Женщина снова дает конфету, гладит по волосам и уходит за деревянную калитку, и я, наконец, поднимаю голову и смотрю ей вслед. Это дом Агафьи Подгорной.

– Эй, братан, хорош лежбище устраивать, – послышался голос моего друга.

Я вздрогнул и открыл глаза. Моя спальня, напротив стоит Витька и, качая головой, улыбается.

– Который час? – пришлось отозваться мне и приподняться, хотя ощущения были такими, будто мне сломали все кости.

– Время хватит спать, – с усмешкой бросил мой друг. – Что с тобой вообще? Весь в царапинах, спишь до обеда. Мы же хотели на озеро.

Все, что я смог сделать, это подняться и сесть на кровати, после чего понял: никуда не пойду.

– Слушай, Вить, давайте сегодня без меня…

– Чего?

– Понимаешь, мне еще вчера нездоровилось, – соврал я. – Надо отлежаться.

– Хрыч старый, – хохотнул Витька. – Ладно, потоми свои косточки на печке, а молодежь пошла купаться, день-то какой хороший.

День может быть и хороший, подумал я, когда остался один, да вот ночь у меня была кошмарная: сморщенное лицо Агафьи, рычащие тени, свечение и страх. Такого ужаса я не испытывал в своей жизни. В прошлый раз было то же ощущение, и все же меня потянуло туда снова. Не исключено, что я отправлюсь к этому дому опять. Такое решение будто извне меня, и ручаться за что-то уже не приходится.

На следующий день Витька снова пришел ко мне, но желания куда-то идти у меня не было никакого.

– Мы ведь с тобой как муж с женой, столько лет вместе, – в своей манере произнес мой закадычный друг. – И я нуждаюсь в тебе каждый день. А ты меня кидаешь.

Но все слова были впустую. Я не мог поддержать друзей физически, потому что боль в теле еще не прошла, и морально не мог, потому что не имел желания. В итоге, провалялся в кровати три дня. Мама предлагала поехать к врачу в областной центр, или хотя бы вызвать местного фельдшера, но я уверил ее, что мне уже намного лучше.

Как оказалось, мое тело исцарапано, а местами расплылись синяки, что от мамы я, конечно же, скрыл. Было больно, но молодой организм взял свое, и после третьего дня мне удалось выйти из дома. Делиться ночным происшествием с кем-либо совсем не хотелось, и я решил действовать по ситуации.

Ребята встретились мне на спортивной площадке, которую соорудили из подручных средств местные бодибилдеры. Витька с Кириллом играли в настольный теннис, а Ефим и Анна сидели неподалеку и о чем-то разговаривали, на что Кир реагировал нерадостно.

Увидев Фиму, мне захотелось бежать прочь, но ноги сами подвели к парочке.

– Привет, – через силу улыбнулся я, ожидая от внука Подгорной разоблачения. – Как вы тут без меня?

– А как ты там без нас? – помахал ракеткой мой подошедший друг. – Признайся, без нас ведь плохо?

– Конечно, плохо, – кивнула Анна, ответив за меня. – Правда, Лёнь?

Улучив момент, Потап подсел к своей пассии и стал понуро смотреть на ракетку.

– Плохо, – шутливо согласился я, украдкой поглядывая на Ефима.

– Плохо, но твое сердце было с нами! – театрально произнес мой друг.

– Как тебя угораздило так оцарапаться? – удивилась Аня, разглядывая меня, отчего я сконфузился, но быстро нашелся:

– Да курица в ежевике застряла. А потом, не знаю… Что-то съел не то… Поэтому выпал из жизни.

Так мне удалось выйти из позорной ситуации. Еще немного поболтав ни о чем, Виктор, Анна и Кирилл пошли играть в «четыре руки» с соседской девушкой, а мы с Ефимом остались на трибуне.

Какое-то время между нами царило молчание, после чего Фима как бы невзначай оглядел меня и продолжил наблюдать за игрой.

– Как ты себя чувствуешь? – вдруг спросил он.

Вопрос словно зажал меня в тиски, не позволяя среагировать.

– Уже лучше, – тихо ответил я, застыв, словно статуя.