Анатолий Скала - Летунцы

«Ну и что? – принимается рассуждать Андре. – Если мир развалился на части, а в небе одна из Земель заменила Луну и вращается вкруг себя, почему бы и мне не иметь при себе собственного двойника? Мне с ним будет сподручнее проводить операцию по спасению детей!..»

Человек же опять его спрашивает:

– Как ты думаешь, что сейчас происходит на старой Земле?

И опять не дождавшись ответа, немедленно принимается отвечать на свой собственный же вопрос:

– Впрочем, что тебя спрашивать?.. Я и сам не привыкну, что наша Земля развалилась на части, – и сколько их сейчас в мире, не знает наверно никто…

Он ещё приближается на полшага к Андре. И тогда, наконец, тот включается в разговор:

– Я думаю, что не менее трёх… Стул и тот, чтоб стоять в равновесии, должен, минимум, быть о трёх ногах! А уж мир и тем более!..

– Но тогда и нас тоже должно быть здесь трое иль четверо! Где ж тогда остальные? И кто они? – смеётся в ответ человек с ружьём.

И они, уже оба, всерьёз принимаются рассуждать то о новых орбитах, которые в скором времени установятся у явившихся в конце Света Земель, то о будущем их освоении человечеством …

Словно после того, как случившийся конец Света придёт к окончательному завершению, у того человечества может быть хоть какое-то будущее!

И при этом они вовсе не замечают того, что на них давно смотрят из тёмных сеней.

Это дети. Вернувшись с прогулки, они наблюдают за взрослыми, и раздумывают, можно нет войти в дом? Потом девочка говорит:

– Знаешь, Глеб, они вышли похожими, наши папы. Я думала, они будут совсем не такими…

При этих словах её человек с ружьём вздрагивает, но, всмотревшись в белеющие в темноте детские физиономии, вдруг хохочет:

– Ну, вот мы и встретились. Нас уже стало четверо… Вот ещё популяем по этим жестянкам и двинемся… Кстати, кто знает, что они к нам привязались? И звать-то вас как, наши дети?

– Меня – Глебом, а Вику – Викторией, – отвечает мальчишка и тут же подталкивает вперёд девочку. Та подтягивает за собою его, и они постепенно выходят на свет.

У мальчишки лицо энергичное, нос упрям, а в сверкающем зубе, слегка выставляющемся изо рта, сквозит явное любопытство к гостям. А особенно, к их ружью. Он уже собирается познакомиться с ним поближе, но в самый последний момент страх его пересиливает, и Глеб вновь отступает за девочку.

Та постарше, чем Глеб, и лицо у неё чуть помягче и помечтательнее, чем у мальчика. И видать по всему, это брат и сестра.

– Ну а мы когда будем знакомиться? – обращается человек и к Андре.

– Я – Андре, – отвечает тот.

– А я – Жорж. Если хочешь – Георгий, – смеётся Жорж.

– Так, и что они к нам привязались? – снова спрашивает он у детей.

– Может быть, они с нами играют? – не слишком уверенно отвечает Глеб.

Дети очень милы, но, к огромному огорчению Андре, они вовсе не те, кого он ожидал здесь увидеть, и ради спасения которых был послан сюда. Неизвестно пока, правда, кем?

Ребятишки напуганы, а черты бледных лиц постоянно меняются вместе с блеском луны, что никак не дает ему сосредоточиться на каких-то особых подробностях. Выяснять, кто они и как здесь оказались, Андре не решается.

«Да и вряд ли детишки сейчас в состоянии что-нибудь объяснить», – снова думает он.

– Нам пора уходить, – говорит он Георгию. Тот кивает в ответ головой и глядит на луну.

Андре тоже глядит на луну и у самых берёз видит дом. Он большой, из неровных плит, и похож на корабль, подплывающий к берегу. Вдруг Андре вспоминает, что точно такой же дом был у них или он ему снился, когда он был маленьким.

Он зовёт Глеба с Викой, чтоб те посмотрели, какой он красивый – дом, явившийся из мечты. Но детей уже нет…

Они вместе с Георгием стоят возле калитки в огород и разглядывают ярко-красное небо, в котором проносятся самолёты. Ещё час, полтора, и тогда в этом небе появится беспощадное солнце, чтоб высушить всё, что не спрячется от его лучей.

И пока Жорж с детьми восхищаются поднебесными акробатами, Андре думает о подземной норе.

– Скоро нам будет нужно прохладное и надёжное место до вечера, – говорит он, с опаской поглядывая на самолёты.

Те ещё не теряют надежды позавтракать летунцами и то падают чуть не к самой земле, а то на форсаже вновь взвиваются вверх, чтобы грохотом двигателей выгнать из дупел спрятавшихся летунцов.

Дети, только минуту назад уверявшие, что самолёты играют и добрые, уже смотрят на них с подозрением… А потом оба разом показывают на блестящий холм, что виднеется за рекой.