Вадим Троицкий - Тропа вечности. Том I

Пускай Иори устроил бизнес и не на главной улице, зарабатывает он огромные деньги. И всё благодаря своему бару, что позволяет ему изредка посещать эту улицу и закупать для него дорогие товары. Он смешивает лучшие пойла столицы с низкосортным самогоном, разливая десять бутылок на сотню. А беднякам большего и не нужно: они верят, что в этой полуразвалившейся забегаловке им подают лучшие вина и пиво, какие можно найти в городе, но за гораздо более доступные цены. А может и не верят. Всё равно на фоне других дешманских баров этот выглядит очень даже престижно, несмотря на разбитые окна и скрипящие двери.

И я не осуждаю его за подобные махинации. Во всяком случае, он позволяет обречённым и неприкаянным почувствовать себя ненадолго живыми, отдохнуть от суматохи этого безумного мирка за очередным стаканом «дорогой» выпивки. И хотя многие вскоре спиваются или даже умирают от некачественной подделки, которую им заливают в бутылки из-под настоящего столичного вина – это не моя забота. В конце концов, они сами решают сюда приходить, будь то от безысходности и отчаяния или от алкогольной зависимости.

Быть может, я даже не принял бы этот заказ, если бы не сам Иори. Он позволил себе сделать то, чего ни один уважающий себя мужчина не позволил бы. Он годами насиловал женщин, которым больше некуда было идти. Но всем им, в силу бедности, было не у кого просить помощи, а потому он чувствовал себя безнаказанным. До тех пор, пока он не допустил роковую ошибку. Он затронул девчонку, отцом которой является очень влиятельный человек. Именно он, Мерсилесс, заказал владельца этой помойки. И теперь удача больше не поможет Иори, ведь по его душу направили меня – лучшего наёмного убийцу в городе. Или, как минимум, одного из лучших.

Поправляя цилиндр и приглаживая накладные усы, я проследовал в сторону бара Иори. Как и всегда, мне предстояло пройти через длинный и тёмный переулок, вдоль которого обустроилось с десяток бомжей и пьяниц. Опрокинутый на землю мусорный ящик, всё дерьмо из которого залило эту потрескавшуюся дорожку, и очередной бездомный доходяга, роющийся в нём в поисках хоть чего-то съестного. Я бы вовсе не удивился, если бы здесь кого-то изнасиловали. Это и впрямь тёмное местечко, отнюдь не из удачных для приличного заведения, коим бар Иори никогда и не являлся. Тем не менее, практически каждый знает, где он находится. И мне легче поверить, что девушек насиловали бомжи и пьяницы, нежели сам владелец заведения, на которого банально могли повесить ярлык. В конце концов, кому из десятков и сотен прогнивших от бедности и отчаяния людишек захочется признавать свои грехи? Гораздо проще повесить свои преступления на других людей, не так ли? Тем более, что Иори столь удачно расположил свой бар именно здесь, куда при других обстоятельствах ни один разумный человек не сунул бы и носу.

Из тьмы тянулась бледная рука. Она коснулась моих брюк и упала вниз. Эти опустившиеся до самого края жизни люди ползали по грязному тротуару, залитому мусором, и пытались схватить меня за ноги. Они выли и стонали. Они совсем осунулись и исхудали. Возможно, даже воды добыть им было негде. За неделю в столице умирает до пяти, а иногда даже десяти человек. Но это лишь официальная статистика, которую каким-то неведомым мне образом составляют для своих газетёнок вшивые издатели. Настоящая же смертность, уверен, куда выше. И большинство смертей – это такие вот люди, которые лишились всего и вскоре умерли от обезвоживания, лёжа в луже собственного дерьма и мочи в тёмных переулках роскошного города.

Вокруг всех них слетались мухи. От них воняло за километр, и даже близко подходить к этому переулку никто в здравом уме не стал бы. Однако, такова моя работа. Моя задача сегодня была крайне проста: пройти в бар и осмотреть его, после чего устроить беспорядок, в ходе которого Иори «случайно» бы умер, наткнувшись на взявшееся из неоткуда перед ним лезвие едва заметного ножика, заточенного до предельной остроты.

У меня не было времени на то, чтобы отвлекаться на этих бомжей, лежащих в грязи, но было несколько монет, которые больше не жалко. Я подбросил пять четвертаков в воздух, и вонючие звери тут же набросились друг на друга в отчаянном рвении подобрать хотя бы одну монету. Мой путь свободен, и меня уже не волнует, кто из них выживет, а кто нет. Возможно, моя душа тоже успела почернеть за время жизни в столице, но я не в силах что-либо изменить. Каждый сам за себя – этому учил меня отец, когда я был совсем маленьким. И я запомню его слова навсегда, ведь он был единственным человеком в моей жизни, кто ни разу мне не соврал.