Евгений Семенов - Ветер над рекой

Далёкий берег юности моей уносит время вдаль небрежно…

…..Мгновенья вкус неповторим,

День то роскошен, то ненастен….

…Но каждый волен сотворить….

Свой миг, с вой мир….

И каждый мастер…..

Герман Загумённов (Донецкая панк-рок группа «Спектакль Джо»)

1

Вечер обещал быть приятным. Тёплое дуновение летнего ветерка располагало к спокойному времяпровождению. Летнее солнце неторопливо садилось, приближаясь к вершинам темно-зеленых елей на горизонте. Лёгкий вечерний бриз даже не обдувал, а медленно перемещал воздушные массы, вдоль течения реки, образуя на её поверхности мелкую «рябь».

Вечер пятницы. Преддверие выходных дней. На работу завтра не нужно. Вечер пятницы не может не быть лучшим временем недели.

Компанию из трех мужчин тревожили в данный момент три вопроса:

– Почему бы не посидеть на берегу реки?

– Почему не пообщаться со старыми друзьями?

– Почему за дружеским разговором не раскатать одну-две бутылочки самогона.

Они расположилась в паре метрах от берега. Все трое знали друг друга давно, работали на одном предприятии. Проживали здесь же в Исаковской пустоши, достаточно большом поселке, с претензией на название «городок». Но эта претензия не распространялась на ту часть поселка, где они находились. Улица «Прибрежная» пролегала вдоль русла реки. Песчаная, деревенская дорога, рассчитанная на полтора автомобиля в ширину, (да кто её вообще рассчитывал?) извивалась вдоль берега, местами приближаясь прямо к воде, местами отдаляясь от него. Сразу за дорогой выстроился ряд домов, совершенно обычных, одноэтажных, какие встретишь в любом селении, любой части страны, но не южных регионов. Рубленные деревянные дома, в основном без обшивки, обращенные окнами к реке, не пестрили яркими расцветками. Некоторые из них были построены ещё до войны, возможно даже до первой мировой. Выше по течению, к слову сказать, присутствовали несколько двухэтажных строений, и три дома «восьмиквартирника» барачного типа.

Ещё выше, имеющие статус некоторой достопримечательности, расположились старые дома зажиточных крестьян. Монументальные. Из бревна крупного сечения, потемневшего от времени, с резными наличниками и большими крыльцами. Дореволюционные предприниматели, хотя, такого слова, наверное, они еще не знали. Купцы, а позже «кулаки», как окрестила их коммунистическая власть. Семнадцатый год всё расставил по своим местам. Дома изъяли, самих предпринимателей расстреляли или сбежал, кто похитрее был. Сбежал подальше от невежественности и озлобленности. И кто знает, возвращались ли они после этого на свою историческую родину?

На противоположном берегу реки тоже стояло несколько домов. Здесь только одноэтажные, а сразу за ними простирались колхозные поля, в данный промежуток времени какой-то частью засеяны, какой-то нет. С них ещё собирали различные культуры: картофель, капуста, пшеница; но по большей части поля уже пустовали. Совхоз уже не мог тебя окупать, девяностые уверенно делали все, чтобы он не смог восстановиться.

Девяностые делали свое, вводили новые законы, новые нормы приличий, новые имена и новые неформальные группировки, но в селе народ ещё жил по устоявшимся советским устоям, по нормам морали сложившимся за время правления коммунизма. Народ еще не осознал, что капитализм и частный бизнес уже во весь опор мчится на многострадальную родину. Но до этого им нужно было ещё пройти жестокие уроки гласности, приватизации, рэкета, раздела народного богатства. То время, когда только деньги, жестокость и жадность будут царить во власти, когда часть граждан, понимая, что это тот самый момент, когда можно изменить свою жизнь в лучшую сторону, правда не совсем законными путями, начали урывать всё что можно и в большом количестве. Девяностые всё списали, правда и большое количество тех самых урывателей, кто пытался улучшить свою жизнь, закончили её в один миг.

Но не об этом мне хотелось вспомнить. Большинство людей, отчаянно понимая, что их надежды на возврат к прошлому не осуществятся, всё же ещё надеялось, что жизнь вернётся к тому моменту, когда Советский Союз достиг своего максимально возможного апофеоза. Когда моральные принципы большей части населения были чистый, когда ребёнок поднимал, как нельзя поступать, а как можно, просто наблюдая за поведением родителей, когда обычный человек ещё не сомневался, что всё будет хорошо.