Кэтрин Николас - Исключение из правил

Подхожу к высокому забору, ограждающего наш дом от леса.

– И что теперь? Мне вновь тебе довериться? – спрашиваю, сглотнув от страха, пробирающего до дрожи. А все из-за того, что этот забор около двух метров высотой, с острыми шипами на верхушке. – Там же даже твои способности не помогут. Я убьюсь.

«Не убьешься. Я знаю, что сейчас делать. И да, просто доверься мне», – вновь говорит Вирт.

– Хорошо, – шепчу, опустив голову. Глаза, еще раньше горящие бордовым цветом, вспыхнули еще сильней. А тело наполнилось неведомой мне силой.

Мое тело разворачивается обратно к дереву, и идет к нему. Быстро мой шаг переходит в бег, и я уже не успеваю моргнуть и глазом, как мое тело прыгает, руки хватают одну из веток. Я делаю полный оборот вокруг ветки, а затем отпускаю ее и лечу вперед. Мое тело пролетает над забором, а затем приземляется на ноги. Одна согнутая, а другая вытянута в сторону. Одна рука упирается в землю, а вторая – отведена за спину. Капюшон спал с головы, еще когда я прыгала с балкона. Но теперь волосы стеной упали на мое лицо. Поднимаюсь на ноги, убирая волосы за спину, и надев капюшон на голову.

– Ну что, – шепчу, оглядываясь за спину, что бы вновь удостоверится в том, что забор и мой дом остались позади. – Идем на поиски других сверхъестественных существ?

«Идем на поиски», – подтверждает мои слова Вирт, и я делаю первый шаг в ночной мрачный лес.

Пришла пора узнать, чего мне стоит избегать.

Обычно днем живой лес, говоривший с тобой пением птиц и журчанием насекомых, ночью превращается в темное и мрачное место, где каждый шорох и треск веток превращается в зловещий смех, от которого по телу пробегают мурашки.

Сухие ветки хрустят под ногами, вынуждая плотнее обхватить себя руками и повторять одну и ту же фразу.

Здесь никого нет. Я одна. Это просто ветки. За мной никого нет. Все хорошо. Все хорошо.

– Да кого я обманываю? – произношу шепотом, который отдается в этой зловещей тишине, словно гром посреди ясного неба. – Ничего не хорошо. Я одна в лесу, после того, как наслушалась о том, что здесь могут быть существа пострашнее чем медведь или волк.

«Успокойся. Все хорошо. Если бы тебе угрожала опасность, я бы тебе об этом сообщила», – пытается утешить меня Вирт.

– Не могу успокоиться. Я в лес боюсь днем ходить. А ты меня вытянула из дома ночью. В лес. Перед этим рассказав мне о том, что волки не волки. А летучие мыши, это что-то ужасное. И после этого, позволь спросить, как мне на это реагировать? – мой голос с каждой секундой становится все громче и громче в этой тишине ночного леса.

«Ну, сейчас, у тебя нормальная реакция на такие новости. Учитывая, что до сегодняшнего дня ты вообще не верила в сверхъестественное и восхищалась только вампирами из сериала. А теперь ты знаешь о том, что, возможно, вокруг тебя живут другие сверхъестественные существа. И сама им, кстати, являешься. Потому что имеешь внутри себя темного духа хаоса и тьмы, которого веками боялись люди и ненавидели другие существа».

– А тебе кто-то говорил, что ты мастер в утешении? – спрашиваю с сарказмом в голосе.

«Говорили. До того, как я успевала им перерезать горло от уха до уха».

Резко останавливаюсь, пораженная ее словами. «Перерезать горло от уха до уха». Хоть это и звучит странно. Но, как говорила Вирт, в нашей ситуации странности – это нормально. Я надеялась на то, что Вирт – дух хаоса и тьмы, только на словах. Мысль о том, что она сознательно убивала других существ или людей, приводит меня в ужас. Но это было глупо, верить в обратное. Как, если не с помощью убийства, она смогла бы выжить до сегодняшнего дня.

– А тебе часто приходилось убивать? – спрашиваю, дрожащим голосом.

«Я не хочу тебя пугать. Но у нас часто говорят такую фразу – «Скроешь правду сейчас, потом тебе же будет хуже». Так что, вот мой тебе правдивый ответ – да, приходилось. Еще как приходилось. Убийство других – это моя работа».

– Но зачем? – на глаза невольно наворачиваются слезы, скапливаясь в уголках глаз. Пускай я не знаю людей, которых она убила и что они сделали, совесть внутри меня буквально кричит о том, что Вирт, просто безжалостная убийца, до сих пор безнаказанно разгуливающаяся на свободе. Ну, в каком-то смысле.

«Катарина, я хочу тебе сказать одну вещь. Если человек предстает перед людьми героем, это не значит, что он является таковым на самом деле. Я очень много лет живу на этом свете. И пусть, я не помню свою жизнь, такие вещи никогда не забываются. А именно то, как самый добрый и тихий человек в деревне, где мне пришлось быть, на самом деле оказался жадным до плоти вендиго. Он убил всю свою семью, а затем съел ее. То же самое случилось и с его соседями. Он зажарил их на костре, а потом с удовольствием делал с их костей украшения. Утром он вновь становился хорошим человеком, и ехал продавать эти украшения людям. Он говорил, что это кости кабана, оленя или птицы, которых он убил на охоте. Люди ему верили. И даже не догадывались о том, что каждый день носили на себе украшения из костей своих знакомых».