– Пять минут назад!
На лице Ольшанской появилось искреннее недоумение, и Лида испугалась сильнее, чем когда-либо боялась в жизни. К горлу подкатила тошнота, дыхание перехватило, желудок сжался и оледенел. Лида шагнула вперёд, в кабинет, оказалась возле шкафов, споткнулась, едва не упала, схватилась за полку и та, хрустнув, обвалилась. В воздух полетели растрёпанные листы больничных карт. Выскочила из кабинета испуганная девчонка с младенцем. Ольшанская рванулась к Лиде, попыталась схватить, но та скользнула у врача под локтем, заглянула под стол, развернулась и вылетела в дверь.
В отчаянии Лида врывалась в каждый кабинет – и везде видела изумленные и испуганные лица, но нигде, куда бы ни заглядывала: в шкафы с прозрачными дверцами, под кушетки и пеленальные столы – нигде не могла найти Лену.
Третья по счету дверь оказалась заперта, и Лиде показалось, что именно там кто-то прячет её дочь. Она подёргала ручку – безрезультатно, ударила в дверь плечом. Плечо тут же онемело, но Лиду уже схватили, обездвижили, потащили куда-то, и она ничего не понимала, только мелькали перед глазами окна, двери, стены и люди в белых халатах и сизой полицейской форме.
2.
Прошла неделя, и в течение всех семи дней Костя надеялся, что следователь вот-вот позвонит и скажет, что Лена нашлась. Следователь не звонил.
Костя держался за привычные вещи: ел, спал, ходил на работу. А вот Лида не желала вести себя как обычно. Она почти ничего не ела, а если ела, то быстро, на бегу – и уходила из дома. Главным её делом была слежка за Ольшанской, а в те часы, когда Ольшанская вела приём, Лида ходила по улицам, раздавая листовки.
Косте было бы проще, если бы она сидела дома. Ему было бы проще, если бы она отказалась от своих слов про поликлинику.
Щёлкнул ключ в замке, открылась дверь. На часах было пятнадцать минут десятого, на улице начало темнеть. Костя замер. Он сидел на диване перед журнальным столиком, на котором стояла тарелка посыпанных сыром макарон с сосисками. И макароны, и сосиски давно остыли и покрылись испариной, но Костя этого не замечал, ему казалось, что он сел ужинать пять минут назад.
Дверь закрылась, мягко упали на пол сброшенные с ног кроссовки. Зашуршала ткань – Лида сняла куртку. Костя не поворачивался, собираясь с силами, чтобы начать разговор.
– Ты опять? – спросил он, и только тут посмотрел на жену. Лида отвела глаза. – Опять за ней шпионила?
Лида молча пошла в ванную, открыла воду, стала мыть руки.
– Шпионила, я так и знал, – зло подтвердил Костя, появляясь в дверях ванной. – Психичка!
– Я не психичка, – тихо ответила Лида.
– Психичка! – повторил он. – Ты, как психичка, повторяешь, что вы с Леной были в поликлинике, а вас там не было!
– Мы были!
– Следователь сказал, что не было!
У Лиды не осталось сил спорить. Все шесть лет, прошедшие с рождения Лены, она жила в страшной тревоге, что с дочерью произойдёт что-то плохое. Эта тревога грызла её, разъедала изнутри, и вдруг, когда плохое на самом деле произошло, отступила. После приступа паники, накрывшего её в поликлинике, Лида почувствовала себя собранной, тревога ушла, мысли прояснились.
Она выстроила стену между собой и девятым валом паники, она всеми силами поддерживала иллюзию спокойствия, чтобы страх не накрыл её с головой, чтобы ничто не мешало ей искать дочь.
И всё-таки, несмотря на отсутствие сил, Лида в очередной раз попыталась убедить мужа. Он был растерян и испуган, он боялся за дочь так, что путались мысли.
– Следователь меня не слушает, – сказала Лида.
– А чего тебя слушать?! – крикнул Костя. – Ты в больнице двери ломала! Это все видели! А что ты ребенка привела – этого никто не видел!
– Нет, – твёрдо ответила Лида. – Следователь меня не слушает, потому что я – кассирша, а ты – охранник. Мы для него никто. И наши слова для него ничего не значат.
Костя замер, осознавая сказанное. Слова Лиды оказались созвучны его собственным мыслям. Он и раньше подозревал, что следователь ничего не хочет делать ради них, самых простых людей, делающих самую простую работу и получающих очень маленькие деньги.
– Значит, – переспросил он Лиду, – ты думаешь, что Ленку забрала врачиха?
– Я не думаю, – ответила Лида. – Я это знаю.
– А следователь с ней в доле?
– Я думаю, ему просто плевать. Он же из области. Хочет закрыть дело, особо не разбираясь, и уехать. Костя, кроме нас с тобой искать её никто не будет.
– Тогда пошли.
3.
В квартире у Веры Ольшанской пахло жареной картошкой, в руках Вера держала покрытую маслом лопатку. Она стояла в коридоре, замерев от неожиданности, и масло капало с лопатки на пол. Напротив неё стоял Костя Смирнов, в руках его был пистолет, который он вытащил из кармана, как только Вера открыла дверь. Лида висела у мужа на руке, пытаясь его остановить, но её сил не хватало. Страх Кости превратился в бешеную злость, злость требовала выхода, а Вера казалась подходящим объектом.
Читать дальше