Ирина Когр - В погоне за тенью

Обычно я старался сохранять чувство собственного достоинства и просто игнорировал придурков. Садился за вторую парту первого рядя рядом с Тимуром и пытался вести с ним светскую беседу, на которую тот вяло реагировал. Иногда попадало и ему, но любимой жертвой Коляна обычно был я.

Но сегодня случилось что-то неслыханное. Никто не обратил ни малейшего внимания на моё появление. Я радостно шмыгнул на своё место и поздоровался с Тимуром, меланхолично дожёвывающим пирожок. И как он в любой ситуации мог вообще что-то есть? Эта способность всегда вызывала у меня удивление.

Я достал учебник физики и покосился на Коляна, ожидая подвоха. Странно, что он даже не поприветствовал меня. Богданов был непривычно тихий и куда-то пристально смотрел. Проследив за его взглядом, я понял, в чём была причина такого поведения моего одноклассника.

Причина эта сидела на первой парте в гордом одиночестве и листала учебник.

В классе у нас появился новенький.

Наша школа была суперсовременная, по крайней мере, очень хотела такой быть, и раз в год устраивала олимпиады, по результатам которых можно было бесплатно попасть к нам учиться. Выигравшим платили стипендию, которая полностью покрывала расходы, в том числе на одежду и книги. Так к нам попала Марина, моя одноклассница, занявшая первое место на олимпиаде по физике. Её родители вряд ли бы смогли устроить к нам свою дочь собственными силами, но теперь наша школа платила ей деньги за хорошие оценки. Колян называл Марину «нищебродкой», и ей это явно было неприятно. Она была тихая, скромная девочка и старалась учиться на все пятерки, за что Богданов её и презирал. Доставала Марину и младшая сестра Коляна, Дашка, которая училась на год младше. Мы в девичьи разборки никогда не лезли, тем более нас бы никто в них не впустил.

Так что я знал, откуда к нам этот мальчишка. В прошлом году школа тоже проводила олимпиаду, и я слышал про какого-то пацана, занявшего первое место по математике и по физике. Его обсуждали директор и физичка у нас в столовой, а я в это время там завтракал и слышал их разговор. Помню, они ещё жалели его, что он сирота из детского дома. И я сразу понял, что это он. Поношенная школьная форма, потрепанный рюкзак и заклеенный учебник говорили о нём многое, хоть он и слова не успел сказать, а только продолжал нервно листать учебник. Видно было, что ему не совсем тут комфортно.

Новенькие у нас бывали не часто, поэтому мне было интересно, что он за человек. В нашем болоте почти ничего не менялось, поэтому новые лица всегда были вызывали любопытство.

Знал ли я тогда, что этот мальчишка так повлияет на мою жизнь? В тот момент у меня не ёкнуло сердце, перед глазами ничего не пронеслось – я просто с любопытством на него пялился, как и все в нашем классе, хоть некоторые и делали вид, что им всё равно. А всё равно косились на него и шушукались между собой. Новенький делал вид, что ему интересен учебник.

И ещё я сразу же понял, кто теперь станет любимой жертвой Коляна. Если мальчишка правда из детского дома, то у нас ему придётся тяжко. Здесь не любили тех, кто хоть чем-то отличался от остальных. К тому же, защитить его будет некому. Отныне он – идеальная жертва для травли. Такова была суровая правда жизни нашей якобы элитной школы.

Почувствовав мой взгляд, новенький обернулся и посмотрел на меня. С внешностью ему тоже не повезло. Он был тощим и здорово смахивал на девчонку: длинные ресницы, бледная кожа, нежные черты лица. Волосы у него были тёмные и плохо расчёсанные. Колян обязательно пройдётся по его внешнему виду. Мне он тоже говорил, что я похож на «бабу».

Мысленно я даже посочувствовал новенькому: он еще не знал, куда попал. Может быть, он, как и я когда-то, думает найти тут друзей. Но скоро Колян и компания быстро вернут его с небес на землю. В тот момент в голове у меня появилась нехорошая мысль, за которую мне тут же стало стыдно. Я вдруг начал надеяться, что Колян отстанет от меня и наконец переключится на кого-то другого. Не всё же мне страдать.

Новенький этого всего не знал, поэтому старался выглядеть уверенно. Вид у него все равно был напряженный и немного испуганный. И он только делал вид, что ему не страшно: я заметил, как у него дрожат руки.

Он ещё раз повернул голову и посмотрел на меня, а потом вдруг улыбнулся уголком рта. Я сделал вид, что смотрю в окно. Мне вдруг стало неловко, и в голове мелькнула мысль, что я мог бы подружиться с этим мальчишкой. Он ведь тоже будет изгоем, мы поймём друг друга. Но эту мысль я быстро отбросил: я почти смирился с тем, что у меня никогда не будет друзей.