Рина Эйртон - В тени невинности

Но попытался представить, опуская взгляд на разбитый асфальт, покрытый мхом, слоем грязи, осколками стекла, и посеревшими листьями. Среди всего этого мусора я заметил единственный кленовый листок, еще не утративший ярко-оранжевый окрас. Такие листки дети использовали для создания… Как же он назывался? Ах, точно, гербарий! Я поднял листок, крепко сжимая его между пальцев, и поднес к солнечному свету, прищуривая один глаз. Вроде дети их высушивали между страничками книг, а потом клеили в тетради. Занимательное занятие.

Именно в этот момент, когда я был занят размышлениями, не создать ли мне собственный гербарий в следующем году, раздался выстрел. Звук этот стал настоящим шоком для меня (зараженные оружием уж точно не пользуются).

Я инстинктивно пригнулся, взял в руки дробовик и на всякий случай снял его с предохранителя. Осталось понять, откуда стреляли. Взгляд мой упал на одноэтажное здание, служившее когда-то в роли второсортной забегаловки. Словно в подтверждение моей догадки прозвучал второй выстрел. Значит, кто-то устроил перестрелку внутри здания. Но кто? Был ли он один или их там целая группа? Случайные путники или вооруженные до зубов бандиты?

На корточках прокравшись к одному из окон, я прижался к стене и заглянул в щель между досками, которыми было заколочено окно. К моему удивлению, зал был пуст. Возможно, стрелявший заметил меня и спрятался за барной стойкой в ожидании, что я зайду внутрь. Но этот вариант показался мне маловероятным: вряд ли стрелявший мог увидеть человека на улице с такого расстояния. Оглядев периметр, я также отбросил вероятность встретить кого-то снаружи и получить пулю в спину: следы на земле ясно говорили о двух, от силы трех людях. И все они были внутри.

Пришлось рискнуть. Я пробрался к открытой двери, что само по себе говорило о наличии незваных гостей в моем городе, и, не сомневаясь ни секунды, шагнул в зал. Ладонь левой руки лежала на прохладном стволе дробовика, а указательный палец правой – на спусковом крючке. Шаг, второй, третий. Под ногами зашуршали бумажные упаковки для обедов на вынос. На четвертый шаг хрустнуло стекло разбитой бутылки. Я затаил дыхание, обводя зал взглядом. Никого.

– Дерь… Плохо, – прошипел я, подавляя порыв ругнуться.

Тут из помещения, вероятно служившего подсобкой, раздался неясный шорох.

– Так вот ты где…

Я постарался подобраться к двери подсобки как можно тише. Внутри и вправду кто-то сидел. Понять это можно было по сдавленному шепоту, будто молитве или тихому ругательству. Я собрался с духом, крепко вцепился в ружье и толкнул дверь ногой, надеясь одержать верх благодаря эффекту неожиданности.

– Шевельнешься – убью, – громко и четко произнес я, наставляя дуло дробовика на незнакомца. Оружия в его руках не было, что уже сильно облегчало мне задачу. Лица же я не мог увидеть из-за кромешной темноты в подсобке. – А теперь руки вверх, живо. Попробуй только выкинуть что-нибудь. У меня хорошая реакция.

Незнакомец пристально смотрел на меня.

– Ты глухой? Выходи на свет. Меня лучше не злить.

Он молча указал в угол комнаты. Я не решился отвести взгляд от незнакомца, но краем глаза заметил нечто похожее на человека. На тело.

– Выходи, – повторил я. – Считаю до трех.

Молчание.

– Один. Два.

– Не надо. Пощадите.

– Тогда делай, что я тебе говорю.

Парень медленно поднялся, держа руки так, чтобы я видел их.

– Я ребенок, – сказал он. – И я безоружен.

По росту незнакомец и вправду походил на ребенка.

– Не ври. Я слышал выстрелы.

– Это он, – мальчик снова указал в угол комнаты. – Его укусили и он… Покончил с этим.

Голос мальчика дрогнул, и мне даже стало его жаль. Но лишь на пару секунд.

– А тебя?

– Нет… Нет, я чист. Можете проверить.

– Вас было двое?

– Да.

– Где припасы?

– Здесь. В рюкзаке, – он кивнул на лежащий рядом с ним рюкзак. – Но это всё, что у меня есть. Не отбирайте последнее.

– Посмотрим.

Я отступил, давая мальчику выйти. Он долго колебался, но всё же решил выбраться на свет. Первое, что мне бросилось в глаза – это его блондинистые волосы и запачканная кровью коричневая замшевая жилетка. Одет он был в эту самую жилетку, зеленую клетчатую рубашку и грязные джинсы с кучей заплаток. На ногах красовалась разная обувь (видимо из-за неё я и ошибся в следах): на левой ноге это была кроссовка, замотанная изолентой, а на правой – сапог.

– Пощадите. Мне нет даже четырнадцати, – с дрожью в голосе произнес мальчик.