Вики Филдс - Шкаф с ночными кошмарами

Зрачки отца расширились, дыхание остановилось.

Повисло спасительное молчание, которое прерывалось всхлипами Леды.

– Папа? – прошептала она, легонько касаясь его плеча. В другой ее руке все еще был зажат нож с окровавленным лезвием. – Папочка?..

Дикий хохот, сорвавшийся с его губ, потряс Леду до глубины души, и она осела на пол, наблюдая, как отец медленно приподнимает голову от кафеля, забрызганного и его и ее кровью.

– Ты же не думала всерьез избавиться от меня, моя сладкая конфетка? – его пожирающий взгляд коснулся ее оголенных плеч и шеи. – Сейчас начнется самое интересное.

– Да, – отозвалась Леда, глядя перед собой. – Сейчас начнется самое интересное.

Зачем она пыталась притворяться, что это ее выбор?

Он не ее. Это выбор ее отца. И даже сейчас, когда она поднесла к своему горлу нож и полоснула по коже, это решение не было ее решением. Из рассеченной шеи на грудь хлынула кровь, где-то в мозгу раздался голос ее отца, но она уже не слышала его. Прежде чем умереть, она успела подумать лишь об одном: нужно было сделать это пятнадцать лет назад, когда еще не было поздно. Когда ее тело было невинным. Когда ее душа не горела в аду.

Нужно было убить себя раньше.

В это же время, когда за окном бушевала гроза и сверкали молнии, Кая Айрленд в городской больнице ни о чем не успела подумать. Она возвращалась из ванной комнаты, где чистила зубы. На ее плече висело темно-синее полотенце для лица, а в руке был зажат чехол с зубной щеткой и пастой.

Ее шаги отдавались эхом от стен, над головой мигал свет – все как обычно. А затем она внезапно остановилась посреди пустынного коридора и выронила чехол. Тот со стуком упал под ноги.

Со стороны могло показаться, что Кая Айрленд удивлена. Она застыла посреди коридора будто статуя, не двигалась и не дышала. Ее глаза стали такими огромными, что до последней капли вобрали внутрь себя черноту спящей больницы.

Снаружи с ее телом ничего не происходило, но внутри – да. Сначала загорелись ноги, затем туловище, руки и голова. Все вспыхнуло огнем, за мгновение пламя выжгло лицо и волосы. От боли Кая Айрленд даже не могла закричать, не могла ступить и шагу. Она просто стояла посреди сумрачного коридора, а затем ее колени подкосились, и она с чудовищным грохотом, ломая разом все кости, рухнула на пол.

Открыв глаза, Леда Стивенсон увидела незнакомый потолок. Лежала она под тяжелым одеялом черного цвета с темно-бордовыми ромбами. В воздухе присутствовал едва уловимый запах геля для душа и сырости – от балконной двери сквозило, по запотевшему стеклу лениво катились дождевые капли.

Леда с трудом села и совсем не удивилась, обнаружив, что мамино кружевное платье куда-то исчезло, а вместо него появилось широкое, темно-коричневое, в точности мешок из-под картошки. Леда нахмурилась, снова оглядевшись. Одежда – ее, комната – чужая.

Внезапно ее осенило, она догадалась, где находится. Откинув одеяло в сторону, она ступила на прохладный деревянный пол и, поправив платье и пригладив волосы, вышла в проем между ширмой и книжным стеллажом, разделяющими комнату на две части. Она тут же застыла, увидев детектива Дина. Одет он был по-домашнему: в свободную футболку навыпуск и темные спортивные штаны.

Детектив находился в том углу квартиры, который имел честь называться кухней. От основного пространства угол отделялся стойкой и двумя табуретками. Кроме того, здесь уместились буфет, две рабочие тумбочки, плита и небольшой холодильник. Детектив Дин как раз пытался что-то приготовить – Леда услышала его невнятное бормотание:

– Так… курица есть, вода тоже есть… мм… – Он посмотрел куда-то в сторону и вновь произнес: – Лук, петрушка… морковь. Ага, все есть, отлично!

Леда осторожно приблизилась.

– Что вы делаете?

– Господи! – Детектив Дин испуганно обернулся, обронив пачку с солью, и уставился на Леду. Несколько секунд спустя он пробормотал: – Прости. Совсем забыл, что ты в соседней… э-э… комнате. У меня здесь нечасто бывают гости.

Леда бесстрастно спросила:

– Зачем вы это сделали?

– Зачем сделал что? Зачем рассыпал соль?

Он специально насмехается над ней, поняла Леда и нахмурилась.

– Нет, мне все равно, чем вы занимаетесь в своей квартире и сколько соли рассыпаете. Зачем вы вытащили меня из ванны? Зачем вернулись в мой дом и вмешались? Вам не пришло в голову, что раз я была там, значит, я так решила? Зачем притащили меня сюда?