Ани Воскресенская - Маки, перчатки, черничный пирог

Я в ужасе посмотрела на Лику и на этих двоих. Но все отвели глаза, даже Лика.

– Отведите ее, приведите в порядок, утром ее заберут. А что делать с тобой?

– Ей как раз место среди тех, – прошептал его мерзкий ублюдок, сын.

– Давид, это твоя ошибка, – прошептал человек одному из этих двоих. Второе задание ты провалил.

Он недовольно взглянул на меня, потом на него и ответил.

– Как мне исправить?

– Подумаем, уведи их. Эту отдай девочкам, пусть умоют, в порядок приведут, с отчимом проблем нет. А эта, может и конкуренты отправили, даже не заговаривайте с ней. Ее, в комнату с решеткой.

Что меня задело. Лика и слова не сказала, за меня, что я живу в школе искусств и Нателла опекун, мне бы не поверили, но ей. Мой взгляд застыл на ее лице, а она жалостливо отводила глаза, будто она больше жертва, чем я, только потому что у нее есть, кому позаботиться, она больше человек и больше заслуживает жалости..

Ее потащил этот паренек, который провинился, а меня другой вывел, мы почти дошли до того помещения с решеткой. Навстречу вышел сынок этого человека, он шел целенаправленно в мою сторону, будто хотел, что- то сказать, прижался, будто случайно, обходя и я почувствовала сильнейшую боль в правом боку, возле ребер, струя крови пролилась вниз по ноге. Он проткнул меня острием бутылки.

Я присела на корточки, не могла не вдохнуть, ни закричать, он так и пошел по коридору вниз. Другой постоял надо мной. Затем пнул ногой..

– Вставай, он ушел.

А я не могла двинуться с места, зажала рукой порез, боялась вдохнуть.

С другой стороны пришел, тот паренек, Давид, встал надо мной и спросил, – что не так? Самое отвратительное, что ни один из них не подал руки мне..

– Альбертик, – прошептал другой.

Я кое-как, держась за стену поднялась и доползла до этого места, вода стекала с моей головы, от боли. Просто опустилась на пол, не различая лиц и голосов, за мной захлопнули дверь.

Не знаю, сколько я там лежала. Но видимо, был уже рассвет. Я услышала голоса в коридоре, женские. Среди них был голос Лики, я видела ее расплывчатое лицо, она на секунду взглянула мне в глаза, пока я лежала, как уж в крови и извивалась, она прошла мимо.

Видимо, рана не глубокая и я еще была жива. Но я чувствовала ледяной жар выступал из моего тела, именно ледяной, мне было жарко, затем резко холодно.

Спустя полчаса, прошли двое мужчин, один был ну очень высокий, я в это время собралась немного, но окровавленные руки и одежду было видно сразу. Он остановился и спросил:

– Что случилось?

Я не знала, что ответить, с чего начать, только сказала, – Больно, очень.

В этот момент его окрикнули:

– Анри..

И этот человек ушел…

Не прошло и секунды, внезапно, раздался грохот и появились крики, отовсюду. Кричали все, были слышны звуки выстрелов. Я забилась в углу и можно сказать, притворилась мертвой. Из решетки только и видна была стена коридора и мелькающие люди. Женщины, бегущие раненные.

Это длилось на протяжении двадцати минут, хорошо, что я была ранена и все прошло, как в бреду и сейчас я не так отчетливо все помню.

Через пару секунд появились, абсолютно другие люди, лица, я это понимала по всему, их манере общения, даже одежде.

Замок сломали, меня за руку вытащили и поволокли по коридору, я притворилась, что без сознания. Привели в более большую комнату, такую же, только в три раза больше. Там находились женщины, как я поняла легкого поведения, которые работали на тех людей.

Как я расслышала из их шушуканий, их главаря убили, пару часов назад, теперь у них новое начальство.

Прошло пару часов, они занесли ящик с водой и хлеб, и только.. Одна девушка плеснула мне в лицо воды, я немного пришла в себя.

Затем дверь открыли и завели к нам шестерок того человека, их главаря. Тех двоих, что охраняли меня с Ликой. Затем их сынка и еще троих, заперли дверь и ушли.

Они разместились на полу под одной стеной, а женщины под другой. Я лежала в дальнем углу. Моя рана уже не так кровоточила, но ныла сильнее.

О чудо, я жива! Этот подонок подшучивал с друзьями, глядя на меня. Ему было смешно. Убит его отец, а смешно. Позже я узнала, что он заложил отца, когда его увели, одна из девушек, сказала мне это. Осталось пять шестерок.

Ближе к ночи пришли трое, они рассматривали всех девушек. Оценивали возраст, внешние данные и увели троих. Надо мной постояли и спросили у тех пятерых, из этих ли я? Все подтвердили. Нелюди!

К утру всех девушек увезли. Осталась я и этот мусор. Я присела в углу и каждый час открывала рану, чтобы посмотреть. По краям она стала синей. Мне это не нравилось.