Ольга Асташенкова - Бабкино наследство

Но Олега останавливал внутренний голос. Пока он медлил, бабку уже похоронили. Об этом сообщили соседи в текстовом сообщении. И тут-то Олег ощутил потребность приехать и взглянуть на свежий холмик земли на деревенском кладбище, а кроме того, бабкино наследство позволило бы немного улучшить финансовую ситуацию. Бабка намекала, что кроме земли и дома оставит внуку нечто ценное. Недавно машину пришлось отдать в сервис, но там затянули с ремонтом. Олега изводило неожиданное желание вернуться в бабкин дом, так что он поехал поездом. Затем автобусом мужчина добрался до коттеджного посёлка, который всё разрастался, а в будущем грозил поглотить и саму деревню. Как раз от этого посёлка Олег и шел теперь через лес. Дорога была с девства знакома. Каждое дерево, каждый поворот. И Олег встречал их легкой улыбкой ностальгии.

По телефону соседи, конечно, не сказали, где именно умерла бабка, но Олегу подумалось, что в этом лесу. Тревога вдруг тонкой змейкой проникла в его сердце, и то затрепетало взволнованными ударами. Олег опасливо огляделся по сторонам, словно ожидал увидеть призрак старухи или то, что убило её, но лес по-прежнему был таким же спокойным, только лишь сгустился неожиданно вечерний туман. Олег сделал шаг, другой – и повернул с дороги. Мужчина помнил с детства: здесь совсем недалеко была поляна. Там они с бабкой всегда отдыхали, выходя из леса. Ставили полные корзины грибов или ведра ягод, ели по ломтю хлеба, запивая водой. А после отправлялись в обратный путь – домой. Эту-то поляну Олег и захотел увидеть именно теперь. Его тянула туда сила воспоминаний. Или какая-то иная. Как бы то ни было, он поддался внезапному желанию очутиться там. В этом месте проходили те редкие часы, когда юный Олег был счастлив в обществе своей бабки. Она переставала давить на него, заставляя собирать заданную ею норму черники: вёдра были полны. Теперь ему позволялся отдых и выделялась еда. Сама же бабка лишь изредка делала маленькие глотки воды из бутылки. Сидя на стволе поваленного дерева, вытянув усталые ноги и расслабив затекшую спину, Олег отдыхал, а бабка, тогда ещё не такая древняя, рассказывала ему о лесных травах, цветах и деревьях. От неё Олег знал то, что городскому жителю никогда бы не пригодилось, но уроки бабки удивительным образом прочно засели в его памяти.

Как только сорокалетний Олег свернул в лес, к его ботинкам тут же прилипли мокрые листья, а на кожаной куртке застыли капли упавшей с деревьев дождевой воды. На лице он ощутил тонкие нити паутины, протянувшейся незаметными струнами от дерева к дереву. И это тоже напомнило мужчине детство. Прошло много лет, но тропинка к поляне не заросла – по ней ходили. И деревенские жители, знавшие её всю жизнь, и люди из посёлка, опасавшиеся отходить далеко от протоптанных самим временем путей. Слуха Олега касались тихие лесные шорохи, пахло землёй и листьями. Мужчина улыбался, ощущая себя подростком.

Минут десять или даже всего семь заняла у него дорога до поляны. Но этого хватило, чтобы вечерний полумрак сгустился, и между деревьев поплыл сумрачный туман. От земли словно поднимались испарения. Поляна выглядела как в детстве. Даже поваленное дерево было на прежнем месте. Олег сделал шаг вперёд, обуянный внезапным желанием взглянуть, то ли самое это дерево. Это было оно. Даже длинные сучки упирались в землю точно также, как во времена детства Олега. Мох рос в тех же местах. И что совсем удивительно, сохранилась надпись «Здесь был Олег», которую он сам вырезал на стволе в детстве, и ему здорово попало от бабки. Это было очень странно, ведь мужчина как-то видел, что надпись заросла мхом. Теперь она снова оказалась здесь. Олег сделал ещё шаг вперёд. На дереве, прямо у самых вывернутых корней его основания, скрестив ноги, сидела бабка. Не та, столетняя, а шестидесятипятилетняя стареющая женщина. Ещё не ссохшаяся и не сгорбленная. Это, несомненно, была его бабка. Только вот лица Олег не мог разглядеть. Он видел черты, но они были нечётки, сглажены, размыты, словно это и не лицо вовсе, а туман преисподней. Несколько мгновений Олег завороженно смотрел в это лицо, пытаясь разглядеть привычные черты. И вдруг отпрянул, осознав, что перед ним призрак. Он бросился бежать к дороге, налетая на ветки, спотыкаясь о кочки, царапая лицо и руки о хищно протянутые к нему ветви осенних деревьев. Только что он шел здесь, улыбаясь, а теперь бежал, гонимый ужасом. Лес вдруг ожил: что-то шептало, трещало, щелкало и звенело, собираясь поглотить его. Он бежал, сражаясь с цепкими ветками, вившимися вокруг его щиколоток, хватавшими за руки, пытаясь задержать. Бежал, пока внезапно не вылетел на дорогу. Он покачнулся и чуть не упал, словно его внезапно отпустили. Запыхавшийся, напуганный, жалкий стоял он на дороге. Мужчина хватал ртом недавно столь приятный ему воздух глубинки и не мог никак ощутить его в своих легких. В голове что-то настукивало гулкими ударами. Олег оглядывался по сторонам, но видел всё тот же лес, выстроившейся вдоль дороги. Те же яркие листья под ногами. Да, темнело, но и в помине не было того струящегося полумрака, который он застал на поляне. Олег осознал, что не слышит жутких звуков потустороннего леса. То, что ухало в голове, было лишь страхом. Ужасом, охватившем его внезапно и, скорее всего, беспричинно. «Привидится же такое!» – Олег вытер рукой пот со лба. И направился дальше по дороге. Сладостных детских воспоминаний он более не испытывал, но страх понемногу отступал, сердцебиение восстанавливалось, и через давно заброшенное всеми поле Олег шел уже уверенно. А когда стучал у калитки бабкиной соседки тети Маши, испытывал радость, что добрался до дома.