Артур Хейби - Темнота ожила в комнате Ульяны

Она проснулась от шороха.

Капли дождя за окном иногда падали на карниз. Тикали настенные часы. Шторы были не задвинуты, поэтому на потолке играли тени от деревьев. Тени веток, словно чёрные кривые пальцы тянулись вниз к большому зеркалу, где Ульяна видела в отражении окно.

Шорох одежды зародился на другом углу, в комнате, где кроме девушки больше никого быть не должно. Шуршание было тихим, неторопливым, словно что-то подкрадывалось. Тот угол был закрыт небольшим столом, а поэтому его не видно, но там тоже была тень. В той тени нечто шевелилось. Еле заметные звуки, будто ткань терлась об другую ткань, их иногда перебивало тиканье часов или звуки капли дождя, но иногда шорох – это единственное, что слышала Ульяна.

Она лежала в постели полностью укутанная под тонким пледом. Высунуть голову из-под одеяла означало – признать существование всего этого ужаса. Но пока она под одеялом, то всё это лишь её воображение, и не более того.

Однако Ульяна не знала, что за окном дождя нет, и капли, которые иногда падали на карниз – вовсе не капли.

Недалеко от её ног на вешалке висели рубашки, брюки и футболки, а также, на вешалке с плечами висело черное пальто. На него не падал уличный свет, поэтому оно выглядело, словно тень. Чёрная, плотная тень с руками и очертаниями человека, но без головы. Остальная чернота рядом с ним казалась серее, пальто всегда там висело, но в этот раз, будто что-то поменялось. Сегодня оно висит так, словно внутри пальто что-то есть.

Над Ульяной на стене висели часы. Их громкое тиканье никогда не беспокоило девушку, она уже давно перестала замечать это. Тиканье было монотонным, однообразным и иногда билось в такт с сердцем. Это даже помогало ей уснуть. Ночью во тьме, когда слышишь тиканье часов, можно сосредоточиться на этом и остановить все плохие мысли. В такт с тиканьем часов можно считать овец, чтобы скорее уснуть. Скорее уснуть, чтобы лишние мысли не возникли в голове, не проникли туда страшные мысли. Страшные мысли о том, откуда взялся шорох одежды и почему тени в её комнате кажутся живыми.

В такт с сердцебиением падали капли дождя на карниз. Обычно, когда шёл дождь, капли падали на карниз именно с таким звуком. Усталый, бездушный стук. Ульяне он слышался приглушенно через пластиковое окно. Не зашторенное окно ничего не отражало, напротив него, на стене у двери висело зеркало.

Если бы Ульяна посмотрела в зеркало, то видела очертания качающегося от ветра дерева, и видела бы, что прямо за окном на карнизе никто не сидит. Боятся нечего. Хотя зеркало напротив окна – это плохая примета. Когда смотришь в зеркало ночью, то боишься там увидеть кого-нибудь кроме себя.

Кроны деревьев покачивали, и они нагибались так близко к окну, что почти касались его ветками. Дерево качалось из-за ветра, а не из-за того, что на нём что-то сидело. Вдали горел свет от фонаря, и он же впускал тени в комнату Ульяны. Ветки оживали в комнате и скользили по стене и потолку, но не царапали, хоть и казались острыми, как длинные когти на пальцах.

Живые тени веток тянулись вниз к углу, где ничего не было, только шорох.

Ульяна внезапно перевернулась на живот. Обычно, когда она чувствовала, что засыпает, то машинально ложилась на живот и вскоре засыпала. Она не высовывала голову из-под пледа и это срабатывало, а тиканье часов, как обычно, убаюкивало, работая в унисон с её сердцем.

Часы внезапно остановились.

Ульяне, настолько привыкшей к звучанию часов, затишье ощутилось, как взрыв. Прогремела тишина. Она вскочила, как от громкого звука.

Она подпрыгнула на месте и села на подушку, одновременно укрываясь пледом. Дикий страх застыл на лице. Страх, который непонятно откуда взялся. Сердце билось в груди так, будто собиралось пробить ей рёбра и укатиться под кровать. Сильные удары сердца отдавались на теле Ульяны, что её голова незаметно покачивалась. Она сидела и смотрела в полутьму комнаты, где никого кроме неё не было.

Лишь теней веток мотало по стене из стороны в сторону, из одного угла в другой. Звук шуршания одежды вдруг изменился, теперь он звучал, как растирание кожи об кожу. Могло показаться, что это ветки тёрлись об стену, потому что они двигались в такт, однако, это ведь всего лишь тени от веток, и они не могут издавать звуков. Не должны. В воздухе витало прикосновение кожи с такой нежностью и лаской, словно манило к себе, подзывало, намекая, что там в углу происходит что-то приятное и точно безопасное.