Jolly Workaholic - История болезни

– Идите и купите. – Глядя на оторопевшую Карину сказал Евгений Викторович. Уставшая от бессильной злобы и назойливых молоточков, она не нашлась, что ответить и безвольно побрела к старухе-коммивояжеру.

Когда она вернулась с небольшим пакетом, Евгений Викторович ушёл на совещание, и в отделе ее встретили ухмылки.

– Интересно, сколько раз надо под стол начальнику залезть, что бы полностью одеться? – Громко , как клоун в цирке, на все помещение выкрикнула Люба. Грохнул сатанинский смех.

– Вы бы на фаворитку не наезжали, неизвестно чем обернётся. Ох, будут ли держать- то на работе. Теперь молодых и красивых начальникам подавай. – С нарочитым мелодраматизмом запричитала Татьяна.

Ответить было нечего и сил на перепалку не было. Карина молча достала сигареты из ящика стола и на нетвёрдых ногах пошла к двери. На лестничной площадке, которая служила курилкой, она долга не могла совладать с трясущимися руками что бы закурить.

***

К вечеру головная боль достигла какого-то нового и небывалого уровня. Карина измерила давление автоматическим тонометром в бухгалтерии, он показал удивительные 60/40. При перемене положения тела сильно кружилась голова и перехватывало дыхание. Сердце колотилось как загнанное, и стук его отдавался во всем теле.

Вернувшись в отдел, она позвонила Сергею Сергеевичу.

– Здравствуйте! Это Исаева. Я была у Вас. Стало хуже. – Еле выдавила она.

– Здравствуйте! Завтра в обед приезжайте. – Очень уставшим голосом ответил доктор. На секунду этот голос перенёс Карину в его замерший во времени и пространстве кабинет и, как будто, облегчил ее боль.

На следующий день она отпросилась у Евгения Викторовича подольше задержаться с обеда, чтобы попасть к врачу. Это вызвало новую волну недовольства в отделе, оказалось все очень заняты и работу перераспределить не на кого, хотя по отчетам Карина видела, что 70% работы в отделе выполняет она сама и было не понятно, чем так заняты сотрудницы. Работала она очень быстро, и небольшие, но оскорбительные штрафы за операторские ошибки, вырабатывали точность. Со временем она пришла к выводу, что много успевает потому, что совсем не отвлекается и, ни с кем не разговаривает.

– Платные клиники у нас круглосуточно работают. – Зло вытаращила неё глаза Люба.

– Надо же так себя любить, что даже с головной болью к профессору бежать. Молодец- сто лет проживёт. Надо поучиться, девочки. – Поддержала нападение Лариса.

– Карина, собирайтесь и сразу обратно. – Прекратил гвалт Евгений Викторович, и все умолкли.

Молча, под неодобрительные взгляды Карина накинула плащ и побрела из здания. На улице она подставила голову моросящему с утра дождю, но только продрогла. Взбодриться не удалось. Затылок наливался чугуном, и казалось виски стискивали железным обручем. Она потеряла за рулём бдительность и пропустила момент, когда можно было перестроиться в нужный ряд и свернуть под стрелку. Пришлось нестерпимо далеко ехать, чтобы развернуться и попасть на нужный выезд из города.

Снова с опозданием Карина шла к больничному зданию, но сил ускориться не было. Даже для того, чтобы просто идти прямо и не заваливаться в стороны, приходилось напрягаться изо всех сил. Просторное фойе и широкие коридоры заполняли разные люди: родственники , чаще родственницы, навещали больных с сумками снеди, сотрудники больницы с видом хладнокровных убийц ходили туда-сюда; мелькали свежие и очень растерянные лица студентов. Особенно привлекали внимание неимоверно обезображенные не то травмами, не то операциями, пациенты отделения челюстно-лицевой хирургии. Нисколько не смущаясь своего вида, они слонялись по зданию и, даже, выходили курить на площадку у парадного входа.

Карина постояла возле кабинета. Потом постучалась, не услышала ответ, и робко заглянула в дверь. Сергей Сергеевич что-то усердно печатал в компьютере. Он сразу узнал ее и указал на стул возле себя.

– Сейчас, отправлю и займёмся Вами. – Сказал он.

Поблуждав взглядом по кабинету, Карина непроизвольно уперлась взглядом в лицо доктора. Ночные дежурства уже оставили непроходящие темные круги под широко расставленными серыми глазами. Крупные и резкие черты лица теряли свою яркость и экспрессию из-за застывшего выражения усталости и печали.

– Сколько дней пьёте препарат? – Начал он опрос, вооружившись ручкой и листком бумаги.

– Четыре.

– Это очень мало. Надо набраться терпения.

– Стало хуже. Намного. У меня дядя умер от рака, пока доказывал врачам, что болен.