Ирина Малаховская-Пен - Выпусти меня

– Вы не представляете, какие скелеты порой выпадают из шкафов. – и врач протянул Гале бумажку с печатями, густо заполненную мелким неразборчивым почерком.

Пришлось давать Тасе препараты. Галя тщательно проштудировала все аннотации к таблеткам, лишнее отложила пока в сторонку. А транквилизаторы и ноотропы решила включить в рацион дочери. Помогло. О наблюдении в диспансере и учёте Галя даже думать не хотела.

Она позвонила Саше. Он давно ушёл от них, женился, и уже воспитывал сына. Отношения между ними от этого хуже не стали.

– Саш, привет. Нам бы поговорить. Не по телефону.

– Галочка, я сейчас в Сан-Франциско. У меня тут контракт. Может по телефону скажешь?

– Да вот не хотелось бы…

– Что такое? – напрягся Саша. – Вы здоровы? Как Таська?

– Таська как раз не очень. Я хотела вопрос тебе задать, а он деликатный.

– Что с Тасей? – голос у бывшего дрогнул. – Не рак?

– Нет, нет! Но тут не знаешь, что хуже…

– Галка, ёб твою мать! Быстро говори, что с нашим ребёнком! Или ты хочешь, чтобы я тут спятил от твоих загадок?

Спятил… спятил…

– Саш, у твоих не было в роду заболеваний психики?

В трубке повисла пауза. Когда Саша вернулся в беседу, он уже был спокоен. Нет, у них ничего такого не было, но он ещё узнает. Нет, приедет он не скоро – контракт минимум на год. Да, если будут какие-то дополнительные траты, он всё оплатит.

– Дай мне поговорить с ней. – попросил он.

И они с Таськой взялись проговаривать её условно-безлимитный тариф, и проговорили весь.

– Папа всё спрашивал, как я себя чувствую сейчас.

– А как ты себя чувствуешь.

– Спать хочу. И к папе хочу. Соскучилась. – Тася собралась реветь, но передумала. – Спать больше.

– Спи, золотко, спи.

Ничего. Как-нибудь. Пусть на тракнвилизаторах и ноотропах. Не она первая, не она последняя.

Потом заболел Влад. Внезапно. Подхватил модный вирус, и жена упрятала его в больницу. Первые дни Влад ещё звонил.

– Ко мне никому нельзя. – говорил он сипящим голосом. – Я вообще не понимаю, почему должен тут сидеть. Как будто бы оно дома не прошло.

– А к окну ты можешь подходить? Хоть через стекло бы тебя увидеть.

– Могу. Но не надо тебе тут светиться. Подожди, скоро меня выпишут, и я всё решу. Устал от неё. Хочу к тебе. Насовсем.

– У меня дочь теперь болеет.

– Ничего. Справимся. – уверял Влад.

Потом перестал звонить. И его действительно выписали. Вперёд ногами. Никто особо и не удивился – от проклятого вируса умирали сплошь и рядом.

В офис приехала жена Владислава, Римма Михайловна. Никто ранее её не видел, хотя поговаривали, что агентство официально принадлежит именно ей. Она собрала всех в конференц-зале, объявила, что компания понесла страшную потерю, но работать будет в том же режиме, и отпустила всех.

– Адамова, задержитесь.

Галя замерла. Неужели она себя как-то выдала? Вроде не рыдала на собрании. Сдерживалась. Хотя внутри всё так и разрывалось от боли. Было невозможно жалко Влада. Да и себя тоже. И сейчас какой-то странный холодок, пробежавший по позвоночнику, убедил её, что жалела она себя не зря.

– Да, Римма Михайловна?

– Присядь. Ты у нас кто? Редактор?

– Д-да.

– Я всё знаю. – с насмешливым торжеством сказала Римма.

– Что – всё? – включила дурочку Галя.

– Каким местом ты себе заработала должность редактора. Знаю, что мой муж спал с тобой. Знаю даже, что любил тебя. Думаю, любил, да. Так и чесалось у него, бросить семью, и уйти к тебе. Не хватило духу.

– Откуда вы…

– Да неважно, откуда! Важно другое. Ты ответишь мне за все мои слёзы. За все бессонные ночи, когда я ждала, пока он оторвётся от тебя. А знаешь, почему он так и не ушёл к тебе?

– Потому, что это правда ваша контора. – упавшим голосом сказала Галя. – Он боялся, что не сможет начать всё с нуля.

– А он бы и не смог! Мне интересно другое… сколько лет ты с ним спала? Десять?

– Двенадцать.

– И что ж ты даже квартиру себе не купила, дура? Так и живёшь в съёмной. Куда ты теперь пойдёшь?

Галя смотрела на неё во все глаза. До неё слишком медленно доходил масштаб проблемы. Она понимала, что потеряет работу. Но при чём тут квартира…

– Ты что, правда думаешь, что я дам тебе работать в Москве? – Римма сочувственно улыбнулась. – Нет, ну какой-нибудь официанткой, думаю, ты вполне можешь устроиться. Но в рекламе, в СМИ, или на телевидении я тебе работать не дам. Ты никто в нашем мире. А теперь будешь ещё меньше, чем никто. Свободна. Расчёт получишь, как положено. Законов мы не нарушаем.