Алексей Егоров - Грех извне 2 - Счастье в запретном

Назгал осознал, что это за сопли на старых деревьях. Понимал, каким образом они укореняются в живом субстрате. Обладая этими знаниями, он никак не воспользовался ими. Волшебные грибы сейчас ему без надобности. Ведь они всего лишь открывают ворота сознания. Не создают ничего сверх того. Нет инструмента, что из пустоты творит вселенную.

Возможно, осознав это, ведьмы отказались от веры в Хранителя. Усложнение картины бытия ничуть не сказалось на их образе жизни. Они не пытались объяснить сложные явления.

А вот Назгал пытался. И знал, что среди помешанных на удовольствии ведьмах, ему ответы не откроются. Знал он и то, что даже пройдя тысячи тысяч шагов не найдет ответов.

Так не ради этого он отправился в путь.

Пусть деревья хранят под ледяной броней грибницу. Это всего лишь один из способов изменить сознание. Человек даже без особых инструментов способен на подобное. Нужно лишь настроиться.

Назгал это умел. То ли всегда умел, то ли обучился за последние месяцы.

Лес неожиданно кончился, как отрубило. Впрочем, так оно и было. Люди с топорами издавна шли войной на лесных стариков. Строили дома, корабли, телеги.

Строительный лес ценится больше камня, который добывается поблизости.

Из дерева делали уголь, но это производство уже иссякло. Углежоги ныне обитают в стороне восхода, где человеческий труд дешевле.

От старого леса не осталось ничего. Назгал понял, что вышел далеко. Где-то на в стороне захода осталась река, с которой их сняли. Там нынче гнил остов корабля, взятого на абордаж. Если местные не растащили доски.

Не осталось пней, молодой поросли. За кромкой леса желтела прошлогодняя солома. Золотилась под солнечными лучами, что подсушивали выглянувшие из-под снега колосья.

Тронутые плесенью у основания колосья пойдут на корм скоту.

Назгал улыбнулся. Ведь грибы, вызывающие изменение сознания, растут не только на деревьях. Лучше уж сжечь эту солому. Возможно это уничтожит опасные споры.

Поле утратило плодородную силу, потому деревенские переместили поля. Там из-под снега выглянули озимые колосья. Под плотным строем колосьев уцелели черные снеговые шапки. Осевшая на сугробах пыль только ускорит их таяние.

Земля топкая, холодная. Прорезывающие землю ручьи ветвями расходились от леса. Назгал шагнул во внешний мир и утоп по щиколотку. Трясина засосала его, выпустив наружу после глубокого поцелуя. Холодная земля испивала силу, грозила обморожением, гниением. Во влажной и холодной среде ноги особенно страдают.

Назгал шлепал по земле, не замечая, как оставляет после себя цепочку следов. Вода заполняла оставшиеся дыры в тяжелой глине, кромки отверстий нехотя смыкались. Будущие дожди уничтожат напоминание о том, что здесь проходил человек. Растворит словно видение.

Сопровождаемый поцелуями земли, Назгал добрался до брошенного поля. Он оглянулся, только сейчас задумавшись – а куда идти?

Не направление к цели он искал. Цель ему известна. Он искал простую дорогу.

Старая дорога, идущая вдоль кромки поля, раскисла. Само поле выглядело не лучше. И все же, земля там прочнее.

Назгал занес ногу, почувствовав, как жесткая солома срезает глинистую броню с его ног. Отрезанные колосья ранили кожу бедра, задевая остатки того, что делало его мужчиной. Назгал шагал через поля, оскальзываясь на влажной поверхности. Стебли не давали опоры, но это лучше, чем днями шлепать по грязи, обходя поле.

За брошенным полем к небу тянулись костлявые лапки деревьев. Птичьи кости, а не деревья. Высаженные человеком для защиты от ветра, их стыдно сравнивать с могучими стволами, что остались позади.

Ведьмы выбрали неплохое место, чтобы спрятаться. Но рано или поздно их дом будет срублен, выжжен. Придется им уходить дальше, ища приют в пещерах, на возвышенностях, одиноких островках посреди быстротекущей реки. А уж потом – в толпе.

Судьба оставленных беспокоила Назгала. Он думал вернуться, оглянулся, оценивая расстояние.

Долгий путь, а прошел едва ли тысячу шагов. Вернувшись, он не будет осмеян. Ведьмы выше этого. Они даже обрадуются, когда немуж вернется домой. Вот только зачем? Сидеть среди них, занимаясь вышиванием, изучая колдовство и природу чудовищ? На это можно бросить тысячи лет жизни, но так и не сдвинуться с мертвой точки.

Их не убедить, что необходимо покинуть дом. Иначе мир настигнет, сомкнет гнилые зубы на белой шее.

Не было это бегством от страшной участи. Назгал понимал, что не страх выгнал его из дома. Всамделишного дома. Где судьбы людей переплелись и сшиты черными нитями. Навсегда обреченные, зато счастливые. Всего лишь мгновения счастья, но многие лишены такого.