Алексей Егоров - Грех извне 2 - Счастье в запретном

Почему-то в сознании крестьян не возникает мысль, что это может быть благословением Хранителя. Не всегда ж он испытывает смертных, может побаловать. Или нет?

Назгал видел, как стрелы мыслей пронзают сознание Эстиния. По его лицу легко читать. Не удивительно, что его задвинули в такой глухой угол. Могли бы сослать далеко на север, в болота, в деревушку наподобие Имирта.

Мысль породила заключение, Эстиний бросился к выходу.

Назгал вздохнул, поднялся. В каморке священника нашел хламиду, накинул ее на плечи. Не для защиты от холода. Человек придумал тряпки, чтобы защищаться от взглядов.

Человек боялся взгляда не чужаков, а своих соседей, родичей – существ худших, чем все выдуманные твари извне.

Уйти далеко Эстиний не смог. Бессонная ночь, тягостные размышления. К тому же – он болеет. Назгал догнал священника через полсотни шагов от храма. Схватив его за рясу, заставил остановиться.

Эстиний даже не узнал гостя. Не привык видеть его в одежде.

– Стой! – приказал Назгал.

Телом мальчишка, но сосуд наполнен странным веществом.

Эстиний остановился. Принялся объяснять, возражать. Слова так и сыпались из него, как с неба тающие снежинки. Достигая ушей Назгала, они теряли форму, прочность и колкость.

– Твои действия вредны, – отмел Назгал все возражения.

Он отпустил рясу священника, но тот больше не пытался бежать.

– Мы должны им…

– Ничего мы им не должны. А знаешь, почему?

– Потому что кровные узы, – ответил священник сквозь зубы.

Назгал кивнул. Сам бы он так мудрено не сказал бы. Хотя смысл уловил.

– Что от нас требуется?

Священник не ответил, но повернулся к сборищу и спокойно пошел. Назгал последовал за ним, улыбаясь. Парень отметил, что священник не спросил: «кто требует?». Пришлось бы врать, а этого Назгал не хотел.

Пусть Эстиний не человек действия, зато он соображает быстрее. Попробуй Борду объяснить происходящее, убьешь весь день. Как бы так совместить эти две крайности, взять лучшее из одного и другого, сплести их в одном теле. Назгал не находил ответа, а на себя не хотел брать подобное. Слишком высокопарно.

Эстиний знал, что должен делать. И зачем. Возможно, он вообразил, что гость служит великим силам. Пусть темным, злым в понимании смертных. Зато это настоящие силы.

Те самые «боги», которым поклоняются все люди.

Даже эти, собравшиеся возле домика. До хозяина разоренного хозяйства дошел смысл происходящего. Он не стенал о кроликах, потерянном доходе. У него оставалась надежда, что убитых кроликов удастся вытащить из огня.

Теперь этой надежды нет. Зато остался огонь.

Назгал улыбнулся.

Огонь греет, но приносит боль. Единственная честная сила в мире. Союз человека и огня отражает весь характер жизни. Та самая истина, которую искал Назгал. Отказываться от огня – глупо. Потому он не смог остаться в темноте, среди холодных ведьм.

Эстиний вклинился в спор, заставив сборище расступиться, пропустить его к окруженному дому. В глазах хозяина, прильнувшей к нему жены и детей читалась мольба, надежда. Даже уверенность! Теперь-то они готовы прислушаться к призывам священника не творить зло, не марать руки черными ритуалами.

– Они не совершали зла, – заговорил Эстиний.

Слова будто подтвердили надежду обреченных. Их лица просветлели. Красные от слез глаза загорелись радостью.

– Ибо они есть зло! – закончил Эстиний, схватил у ближайшего крестьянина хворостину.

Этой веткой он огрел по лицу мужчину. Свистящая тонкая ветвь обломилась, потому что была суха. Прежде чем ее скормить огню, пусть напьется людской крови. Раненный закричал, закрыл лицо и отступил. Жена бросилась ему на помощь, в порыве глупой надежды.

Женщина не думала о том, чтобы помочь мужу, ослабить его боль. О вытекшем глазе она не думала. В голове ее пульсировала только одна мысль – если умрет он, кто же защитит ее. И ее детей, но это уже не так важно. Их вон сколько много, нить каждого может оборваться мгновенно.

Вместо благодарности за сочувствие жена получила удар кулаком по лицу.

– Уйди, дура! – выл раненный.

Он раскачивался из стороны в сторону, из-под прижатой к лицу ладони текла кровь с чем-то еще белым, жидким.

Эстиний никогда не видел, как вытекают глаза. Округлил глаза и на мгновение потерял дар речи. Руки его затряслись, а сердце оступилось, вдохнуло кровь и не спешило выдыхать.

– Эти люди плоть от плоти вашей, взрастили злобу, воплотили смерть! – раздался крик.

Эстиний повернулся, увидел Назгала, указующего на обреченных.