Наталья Росин - Дом, в котором я тебя потеряла

– Слушай, – вздохнул Тимур и взглянул на меня еще холоднее, – я уже все решил. Я выйду покурю.

Не дожидаясь ответа, он вышел на площадку, хлопнув дверью. Я закрыла лицо ладонями, шумно выдыхая. И дала волю слезам. Несмотря на обиду, я не злилась на него. Чувствовала только боль. И с каждой минутой его отсутствия становилось все невыносимее.

У меня больше нет никого. Не осталось ни одной души, которой я важна. И даже самый близкий отказывается от меня. Я не могла поверить во все происходящее. В голове мелькали тысячи теплых моментов. Что бы со мной ни происходило, он поддерживал меня. И я знала, что ему тяжело, но Тим не подавал вида. Вот только последние полгода стал все чаще уходить из дома, но я искренне верила, что это просто такой период. А теперь внезапное предательство.

Да, предательство. Мои глаза сузились от ярости. Он знал, на что подписывается. Я не обманывала его, и он сам согласился стать психиатром, зная о моих проблемах. Неужели для него так просто забыть свои обещания?

Я встала, не в силах оставаться в неподвижности. И представляла, как Тимур сейчас войдет, и я все ему скажу. Он должен понять. И должен поддержать меня. Я же поддерживала его после университета, когда он не мог найти работу, и помогала пережить смерть отца. Или теперь и это ничего не значит?

Я в нерешимости стояла перед дверью, прежде чем решилась выйти на лестничную площадку и попытаться поговорить. Но перед этим еще задержалась в прихожей, сняла резинку с волос, упавших мне на плечи тяжелой медной волной. Расчесалась и вытерла слезы. Затем вышла на площадку, спокойная и готовая к разговору.

Но лестничная площадка пустовала. Я нахмурилась, пожав плечами. Посмотрела на лестницу, ведущую наверх, затем спустилась чуть вниз.

– Тимур? Ты здесь?

Мой хриплый от слез голос разнесся эхом. В воздухе еще клубился дым и стоял тяжелый запах сигарет, но самого Тимура и след простыл. С громко бухающим от волнения сердцем я прошлась по всем этажам и, выйдя на улицу, поняла, что он ушел. Серьезно? Сбежал после разговора? От моего спокойствия не осталось и следа. Я с трудом преодолела желание побежать по улицам, чтобы найти его. Нельзя. Дверь в квартиру оставалась открытой.

Я вернулась, перепрыгивая через две ступени. В квартире обнаружился и телефон Тимура, который он с собою не взял. Что делать? И ведь он вряд ли вернется. Неужели это все? Бросить меня вот так? Я в панике набрала Женьке, но абонент оказался недоступен. С трудом подавив желание обзвонить всех его друзей, я вышла на балкон, разглядывая лавочки и детскую площадку. Может, он просто вышел на улицу подышать? Но Тимур словно растворился в воздухе.

Каким-то чудом, чередуя слезы и уговоры, я все же успокоила себя. Он не должен пропасть. И в конце концов все же вернется. Ему завтра на работу. Вещи здесь. И телефон ему нужен. А вдруг возьмет у Женьки и тогда не нужно будет возвращаться? Замученная собственными слезами и истощенная паникой, я села на кухне. И как завороженная смотрела, как Милка вылизывает грязную тарелку. Кошка словно чувствовала, что в этой ужасающей тишине и одиночестве мне нет дела до ее бесчинств.

– Что теперь делать? – спросила я сама себя. И еле узнала свой голос, охрипший от слез. – Что мне делать?

Хотелось только умереть. Даже не так. Перестать функционировать. Перестать думать и чувствовать. Отключиться. Никогда я не чувствовала себя настолько одинокой и ненужной. И никогда я настолько не любила эту квартиру. Обняв колени обеими руками, я в тоске разглядывала стены кухни, и мой взгляд вылавливал каждую мелочь, связанную с нашей совместной жизнью.

Засушенные с прошлой годовщины розы на холодильнике, куча магнитов с поездок друзей и наших небольших вылазок в другие города, медный чайник с расплавленной ручкой, наши шикарные черные тарелки, купленные на первую зарплату Тимура в начале совместной жизни. Я невольно вспомнила, как мы впервые встретились на первом курсе университета.

Тимур учился на менеджера, ходил в одинаковых темных джемперах, аккуратно подстриженный, смотрел хмуро и сердито на всех окружающих льдинками голубых глаз. И сразу же мне этим понравился. Я тогда подумала, что вместе мы будем смотреться как парочка снобов, ненавидящих всех вокруг. И я, типичная серая мышь, познающая тайны истории, искала с ним встреч со своими непослушными волосами в зеленом свитере на два размера больше, пропахшем стариной бабушкиного дома, и ожидала, что он со мной, наконец, заговорит. И он заговорил.