Анастасия Истомина - Ведунья Ненастья

Из дорожной сумы вынырнул увесистый бурдюк с водой и замызганного вида тряпица. Все протянули мне.

Конечно, в поселок мертвых заходят редко, но если кто увидит буквицы и знаки, беды не миновать. Паника охватит всю деревню. Пришлось снова подбирать подол и приступать к работе.

Уголь намертво въелся в деревянные прожилки, чем крепче он держался, тем яростнее терла тряпка. Довольный ведьмарь услужливо подпирал стену, чтобы не рухнула на незадачливую работницу. Взмокшая, я осмотрела проделанную работу, тяжелый вздох сам вырвался из груди, стереть удалось только часть защитного круга, призывная пентаграмма все еще ждала своей очереди.

Ведьмарь смог меня удивить. Присел и стал оттирать свои рисунки сам. Увидеть в деревне мужчину моющего полы просто невозможно, не принято так и все тут, это все равно, что женщине отправиться на охоту или податься в солдаты – не-воз-мож-но. А он – будто так и надо, и вовсе не постыдное это дело. Хотела сказать, что закончу сама, но так замучилась тереть, что промолчать было разумнее.

Не успели очередные буквицы полностью исчезнуть, как ведьмарь поднялся с пола и невозмутимо спросил:

– Ну что, долго еще будешь возиться?

Глаза скользнули по чистому клочку пола, где еще совсем недавно красовались угольные символы. Язык неожиданно закостенел, и большого труда составило выдавить:

– А… как?

Довольный парень присел и посыпал линии порошком из небольшого кожаного мешочка, влажной тряпкой легонько протер, и пол засверкал чистотой.

Вместо благодарности захотелось огреть грязной тряпкой проклятого ведьмаря. Видел же, что замучилась уже, и не дал этот бесов порошок. Повезло ему, что сил совсем не осталось. Руки бессильно опустились.

– Что ж ты молча стоял? – вышло крайне обиженно, пришлось снова кусать губы, чтобы запруду в глазах не прорвало.

– Так ты не спрашивала.

Ответить нечего. Я так и осталась сидеть, еле сдерживая злые слезы. Санио сам стер последние следы. Ладонь машинально вложилась в протянутую руку. Подниматься не хотелось, но остаться ночью одной в поселке мертвых не хотелось еще больше.

– Пойдем.

Ведьмарь снова улыбался, а вот мне улыбаться не хотелось вовсе. Вроде мелочь, магический порошок для мытья полов, но так обидно почему-то стало. Ноги совсем не желали двигаться, но постепенно ночной ветерок взбодрил, а тихое пение сверчков немного успокоило. Луна была высоко, уже перевалило за середину ночи.

Поселок мертвых покинули в тишине. Я давно привыкла к ежедневной работе, но сегодня усталость как никогда давала о себе знать. Глаза слипались прямо на ходу. Совсем не заметила, как оказались уже возле дома, прошла бы мимо, но Санио остановился. Как не старался парень сдержаться, а уголки губ выдавали веселье. А в глазах плясали бесенята.

Я ожидала долгого разговора, но ведьмарь лишь велел отправиться завтра за земляникой на ту же поляну. Последним усилием пробралась на чердак. Двери в доме не скрипели, как любая девушка, я частенько засиживалась на улице допоздна и сама смазывала петли, чтобы не будить родителей ночами. Зачем мне за земляникой? Мысль вильнула хвостиком, но ускользнула, сознание погрузилось в сон.

Только к полудню до меня дошло, зачем мне за земляникой. Ведь начинается обучение, настоящее, магическое. Раз Санио не поленился испросить разрешение у бабушки, значит, настроен серьезно. Не на скамеечке же возле дома формулы и заклинания разучивать. На всякий случай захватила и бабушкину книгу, вчера до нее дело так и не дошло.

Моя тайная поляна теперь стала нашей общей тайной. И опять фантазии сыграли со мной злую шутку. Я так замечталась о том, как гордо выйду на поляну, что выпала из реальности. Тем временем вредная коряга зацепилась за юбку. С треском разошелся шов, а я бухнулась прямо к ногам ведьмаря.

– Ыыы-у, – ещё и головой треснулась.

Санио встретил это действо заливистым смехом. Краска залила щеки, а руки то упорно старались выковырять из косы весь собранный мусор, то свести разорванные края подола. Позорище, вот тебе и ведунья. Я уже собиралась развернуться и сбежать в лес, но столкнулась взглядом с парнем.

Он продолжал хихикать, но так искренне, беззлобно, как над забавной младшей сестричкой, а не опозорившейся девицей.

– Так и знал, что не справишься в юбке! На вот, – мне протянули сверток холщовой ткани.

– Что там?

– Как что? Штаны.

– Штаны? Какие ещё штаны? Где это видано, чтобы девушка в штанах разгуливала! – я пыталась всучить сверток обратно, – забери, не надену я штанов.