Мак Шторм - Земля зомби. Два локтя по карте

– Рынок может в скором времени исчезнуть, а вместе с ним и полгорода, который мы все, несмотря ни на что, считаем своим и любим! – сказал серьезно-пугающим голосом Кузьмич.

Первым повисшую тишину нарушил Витя:

– Я, конечно, привык, что ты несешь херню, и обычно спокойно слушаю всякий бред, но это уже перебор, тебе не кажется?

Кузьмич повернулся к Виктору, поводил ладонью у него перед стёклами очков и ответил:

– Если я вру, то пусть у меня откроется язва, которая не позволит мне даже маленький глоток спиртного сделать на всю оставшуюся жизнь!

– Впрочем, уже с минуты на минуту вы поймёте, что я не шучу! – заверил нас Кузьмич в серьезности своих слов и, как по волшебству, у меня на груди ожила рация, откуда раздался сосредоточенный и немного нервный голос Гестаповца:

– Через 10 минут командирам отрядов быть у меня в кабинете, как приняли?

Тут же в ответ посыпались доклады от командиров, что они услышали приказ своего начальства. Я тоже отметился и побежал домой, переодеваться в форму.

Гестаповец не был самодуром и не требовал от меня и членов моего отряда повседневно носить чёрную форму Рынка, но если назревало официальное собрание у него в кабинете, то лучше быть в ней, чтобы не вызвать лишний раз его гнев и ненужные нотации по поводу разложения дисциплины.

Проверив перед зеркалом, как на мне сидит форма, я начистил до зеркального блеска берцы и, водрузив на голову непривычный черный берет, отправился на ковер к начальству, по дороге гадая, что же произошло, и что имел в виду Кузьмич. Престарелый козёл-пьяница не мог по-человечески сказать, что он узнал, теперь вот гадай, что меня ожидает.

В кабинете Гестаповца было многолюдно и присутствовала вся администрация Рынка вместе с силовым блоком, а это означало, что важность дела, по которому всех собрали, была беспрецедентной.

Я не помню ни одного похожего собрания, где присутствовали все министры и даже сам хозяин Рынка. Умный и хитрый жук, сидел незаметно в обычной черной форме, как у меня и многих других, и всем своим видом демонстрировал, что он обычный служака, что было весьма необычно и любопытно.

Я поздоровался со всеми, получил в ответ приветствия и короткие кивки, взяв один из свободных стульев, стоявших вдоль стены, выбрал место рядом с начальником охраны и ещё одним силовиком, садясь подальше от начальства и министров.

Гестаповец, разложив у себя на столе папки с бумагами, кидал нервные взгляды на часы, явно торопясь начать совещание, но не делая этого, ожидая тех, кто опаздывал и ещё не пришел.

Я оглядел присутствующих и понял, что большинство находящихся за столом, как и я, не в курсе происходящего, это было понятно по их немного растерянным взглядам, которые они кидали друг на друга и на начальство. Данный факт немного обрадовал меня, я расслабился, убедившись, что не один я тут сижу, как лопух, не понимая, чем вызвана такая суета.

Пришли ещё пара человек, и Гестаповец, окинув собравшихся взглядом, произнёс:

– Думаю, все уже поняли, что повод, по которому я всех тут собрал, весьма весомый. К нам едут гости из Москвы, да не простые выжившие – посмотреть ассортимент товара и прицениться, а настоящие небожители, мать их за ногу. Ну, по крайне мере, они себя такими считают. А ещё считают, что им все должны, а для тех, кто не проникнется их высокими знаниями, у них есть неплохая армия, с тяжелой техникой и преданными солдатами. Гости уже скоро будут у нас, и что-то мне подсказывает, что разговор пойдёт совсем не в позитивном русле. Говорить буду я, а вы внимательно слушайте, смотрите и анализируйте.

Гестаповец многозначительно замолк, ошарашив всех собравшихся неожиданной новостью.

Сказать, что я ох…ел от услышанного – это значит ничего не сказать! К счастью, не один я в первые секунды сидел как ошпаренный, уронив от удивления свою челюсть на столешницу.

Помещение наполнилось гулом голосов, словно кто-то потревожил пчелиный улей, и теперь пчелы рассерженно жужжали, выискивая обидчика.

Примерно минут через 20 у Гестаповца сработала рация, заставив всех в комнате мгновенно утихнуть. Охранник, дежуривший у ворот, немного растерянно произнёс:

– Тут гости из Москвы пожаловали, требуют встречи с начальством и не хотят сдавать своё оружие! Скандалят, утверждая, что наши законы ничтожны и не могут противоречить законам государства, что с ними делать?

Гестаповец обвёл всех в комнате взглядом, изогнув одну бровь, что можно было трактовать как крайнюю степень удивления, которую вызвала наглость гостей из столицы. Но когда он вдавил на рации клавишу и ответил, голос его был абсолютно спокоен: