Вячеслав Сахаров - Ритуал

Привязав коня, он постучал в дверь дома, который стоял в лесной глуши странный и одинокий. Открыл человек в одеянии схимника, с чёрной, густой бородой и со свечой в руках.

– Проходи, что ж ты на пороге-то?! – сказал схимник; – Жилище у меня убогое, что и должно схимнику, а поесть и отдохнуть с дороги – это ради Бога.

Он достал хлеб и кашу перловую, сваренную на воде похоже ещё утром или вчера, и пошёл на улицу, взяв с собой какой-то мешок.

– Ну, милок, ешь, а я лошадку твою заведу под кров и вот, овса дам немного, – говорил схимник. – Лошадь, благородное животное, да и устала, поди, с трёх дней.

– Откуда Вы знаете, что я еду три дня? – не понял Григорий.

– А ты разве не слышал, что таким людям как я прозорливость является? Вот и тебя я с твоей лошадкой видел и ждал, каши приготовил, – ответил тот и вышел в ненастье.

Пока схимник отсутствовал, Григорий, наученный своей разнообразной жизнью, решил проверить остальные владения и пошёл в комнату, что была слева.

Войдя, он увидел мрачную и странную картину. Против двери большое распятие с предстоящими Богоматерью и Евангелистом Иоанном. Лампада, тускло освещавшая комнату, щёлкала, освещая всё бывшее убранство в вечернем свете в чёрном цвете, скамейка тоже чёрного цвета стояла справа стола, на столе крест и раскрытое Евангелие. В тёмном левом углу зиял чёрный дверной проём, занавешенный войлоком. Григорий открыл его и увидел чёрный гроб на столе, а в нём схима, свечи, ладан, всё для погребения. Жилище этого схимника было похоже на жилище смерти.

– Что сынок потерял? – прозвучал голос сзади, напугавший Григория. – Это всё моё имущество, к мирскому я чужд, да и зачем мне оно, богатство там, в Царствии Отца Нашего.

Григорий лёг на скамейке у стола, так как в этом доме не было приготовлено для сна ничего. Утром Гриша засобирался в путь, и седлал коня, серого в чёрное яблоко, когда подошёл к нему старец.

– Вот, сынок, возьми, пригодится, – схимник дал ему листок бумаги, на котором была молитва «Отче Наш». – Времена нынче тяжёлые и тёмные, ты заучи её и всегда повторяй вслух.

– А ты не укажешь путь мне короткий на К—ю губернию? – спросил Гриша, – А в Бога я не верю.

– Да, до реки поезжай, через неё переберёшься, да по левой тропке, до дивного города доберёшься, а там тебе подскажут, – ответил старик. – Запомни и не ищи путей лёгких, ибо они тёмные. По левой тропке. Храни тебя Бог!

Старик перекрестил Гришу, погладил коня и вывел из хлева под уздцы. К вечеру по болотной и грязной дороге, размытой дождями, он добрался до реки, нашёл место уже и переплыл на коне. Течение было тихим, что и поспособствовало успешной переправе. Перебравшись, он увидел столб, на котором были указатели, влево, как и говорил старик, была К—я губерния, вправо была тоже К—я губерния, но цифра километров была много меньше.

– Эх, старик, – говорил вслух Гриша, – либо давно не был здесь, не выбираясь из своего жилища, либо обманул. Ну, поехали, а дождь снова прекратится, гляди, через три дня буду по месту назначения.

Уже темнело, а дождь не прекращался над этими местами и сопровождал всю нелёгкую дорогу Гришу. Вот он увидел окраину какого-то селения и обрадовался, что наконец-то отдохнёт, поест и спросит дорогу. Въехав в село и двигаясь по размытым улицам, он не увидел ни души, что показалось очень странным путнику. Наконец он подъехал к кирпичному, искусно возведённому двухэтажному дому. В красивых полукруглых окнах, занавешенных шторами не из дешёвого материала, виднелся свет мерцающей свечи. Григорий не стал дожидаться, когда хозяин увидит его и соизволит выйти, а сам открыл конюшню и завёл коня, расседлал и кинул сена.

Поднявшись на деревянное крыльцо, не высоко поставленное от земли, он постучал в дверь. Тишина. Он постучал снова и сильнее. Увидев, как в дальнем окне кто-то отодвинул штору и смотрит на него, Гриша стал махать рукой. Наконец, дверь отворилась, перед ним стояла худая, высокая старушка с керосинкой, в ветхом одеянии, седая и с впавшими глазами. Он вошёл, повесил сюртук на гвоздь и прошёл в дом, она молча указала ему на стол. Стол был накрыт, курился борщ, лежал в лычной корзине хлеб, стояла солонка, ещё кое-какие яства и подсвечники, выполненные из бронзы в виде трезубца.

– Вы тоже знали, что я к вам приду? – спросил вдруг Гриша.

– Нет, – сухо ответила старуха, – сюда всегда приходят те, которые потерялись. А откуда ты, милок, и куда путь держишь?

– Везу ценные бумаги в К—ю губернию, – ответил Григорий. – А у вас в деревне вообще люди есть, я проехал вдоль и поперёк, но не встретил ни души, и что это за пункт?