Дмитрий Сафонов - Библиотека

Пинт с трудом оторвал руку от стены. Свечение стало медленно исчезать; оно словно стекало с пальцев и растворялось в воздухе.

– Лиза! – вместо звучного шепота из пересохшего горла Пинта вырвался лишь сдавленный хрип. – Лиза!

Он покачнулся и сделал несколько неверных шагов к кровати. Он знал, что не стоит туда идти, но ничего не мог с собой поделать. Он увидел одеяло, повторяющее контуры тела, вмятину на подушке от невидимой головы. "Мазин джен!" – сказала подушка.

Пинт попробовал напрячься, вновь ощутить литые мышцы спины. В какой-то момент ему это удалось. Тогда он обрушился на кровать всей тяжестью, пытаясь сильно ударить головой по подушке и тому, что лежало на ней. Чем бы это ни было.

– А-а-а! – заорал он, упал на постель и замер.

Он был один. Совершенно один, как и все эти пять лет. Пять лет без Лизы. Пять лет…

Простыня, подушка, одеяло, – все было белым и холодным, как снег. Таким холодным, что обжигало грудь и руки.

Он хотел пошевелиться и не смог. Тогда он закрыл глаза, и почувствовал, как приятное тепло медленно разливается по телу.

Рыцарь сидел перед костром. Оранжевые отблески пламени играли на его неподвижном, словно вырубленном из камня, лице. Большой белый шрам начинался от края левой брови и, пересекая щеку, тянулся до подбородка. В самом низу, на нижней челюсти была небольшая вмятина; именно на нее указывал острый палец шрама.

По другую сторону костра хлопотал Гильом Каль. Широким ножом с почерневшей от времени деревянной рукоятью он снимал шкуру с зайца. Окровавленная арбалетная стрела лежала рядом; на ее зазубренном наконечнике виднелись кусочки розового мяса и несколько серых, отдающих в рыжину, волосков. Гильом Каль потрошил зверька и что-то весело приговаривал. Но рыцарь молчал. Он не проронил ни слова. Он сидел неподвижно и, не отрываясь, смотрел на огонь, словно там, среди пляшущих языков пламени, видел свою судьбу.

Стратонов шел в родное отделение милиции с нехорошим чувством. Конечно, кое-что он успел сделать, но не слишком много. Если начальник прямо с утра потребует отчета, то Стратонов будет выглядеть очень бледно.

Вчера, после того, как он покинул деканат, Стратонов полчаса прождал автобуса на остановке. Затем еще полчаса трясся в этом пыльном ящике на колесах, провонявшем бензином, пока не доехал до дома.

В небольших городках автобусы ходят редко. Метро, троллейбусов и трамваев попросту нет – это вам не Москва и не Питер. Ну, а ловить такси… Такую роскошь он себе позволить не мог. Точнее, он-то мог – но не его зарплата.

И, главное, что обидно. По телевизору показывают кучу криминальных сериалов, где действие происходит в небольших городках. И почему-то там все милиционеры безнадежно коррумпированы: ездят на "БМВ" или "Мерседесах", в каждом кармане – по мобильному, а дома ящики комода ломятся от пачек "зелени". Вроде как взятки берут за всякий чих. За любое закрытое дело.

А тут? С кого брать? Организованной преступностью в Александрийске и не пахло. Видимо, ей тоже не хватало денег, чтобы правильно организоваться. Так: одни заезжие гастролеры, которых, к счастью, удавалось быстро выловить. Да еще бытовуха.

Ну что он может взять с того зэка, который проломил голову отцу своей сожительницы? Кукушку от часов? Больше нечего. Сами часы уже давно не ходят, а пресловутая гиря приобщена к материалам дела в качестве вещественного доказательства.

Да что уж там говорить, если сам Блинников ездил на старой "шестерке", которую каждое лето разбирал по винтику и собирал заново, пытаясь продлить недолгий "вазовский" век? А, ерунда все это. Наверное, поэтому Стратонов и не любил смотреть сериалы.

А вот картошечку в сметане, да с малосольным огурчиком, да с сосисками, которые мама умудрялась жарить так, что возникало впечатление, будто они действительно сделаны из мяса – это Стратонов любил. Поэтому и поехал домой обедать.

Правда, он проклял все на свете, и в первую очередь – свою лень. Автобусный маршрут – один из четырех, бывших в Александрийске – пролегал окольными путями, к тому же остановки были на каждом шагу. За это время он бы уже давно добрался до дома пешком. Так нет же, польстился на бесплатный проезд. Погорячился. Если бы он пошел от деканата пешком, то пообедал бы на полчаса раньше. Лень! Нормальная человеческая лень.

Он дал себе слово с этим бороться. И приступил к делу немедля – едва допил кисель. Улегся на диван и попросил маму разбудить его через полчасика.