Адам Нэвилл: Под неусыпным надзором [litres]

Что это? Опухоль мозга?

У него никогда не болела голова. Он никогда не испытывал головокружения. Он вообще никогда ничем не болел, тем более серьезно. Он всегда был настолько озабочен своим здоровьем, что добровольно платил за регулярное обследование и каждый год сдавал все необходимые анализы.

Слабоумие? Это в пятьдесят-то лет? Хотя вполне возможно. Наверное, нужно сдать еще какой-нибудь анализ. Главное – не искать ничего в «Гугле», иначе его страх рискует превратиться в самую настоящую истерию.

Насколько Себу было известно, многие его родственники по отцовской линии страдали от шизофрении. Кто-то находил у себя ужасные симптомы и верил им. Один из них – кузен, которого он, кажется, не видел с самого детства… Он покончил с собой. Двое других плотно сидели на седативных препаратах: лет двадцать назад, на похоронах деда, они сами рассказывали ему об этом. Ну, вот и он – самый вероятный сценарий дальнейшего развития событий. Прошлое настигло его в виде семейного заболевания.

Он представил себе, как продает жилье и ликвидирует все инвестиционные вложения для того, чтобы оплатить свое длительное пребывание в лечебнице. И еще более жуткое видение ближайшего будущего: сильные психотропные успокоительные как единственное средство на какое-то время оставаться человеком, а затем – заточение в белой палате, невозможность понять, кто он, и постепенное полное угасание рассудка.

Себ принялся рыться в поисках телефона, чтобы позвонить своему врачу. Но внезапно выпрямился.

Воспоминания о человеке на пирсе и о нем же – на мелководье вновь пробудили в его душе самые жуткие подозрения.

Юэн?

Юэн Александер? Какого черта из всех людей, кто был когда-либо ему близок, он видит повсюду именно Юэна Александера – единственного человека, воспоминания о котором он изо всех сил пытался подавить? Юэн был одним из тех людей, которых либо хочется поскорее забыть, либо с едва скрываемым ужасом наблюдать за ними на безопасном расстоянии. Больше всего Себа потрясла не столько неестественность его появления, сколько полная невероятность этого события.

Юэн всегда был довольно трагической фигурой, хотя и вполне безвредной. Негодяем он оказался лишь тогда, когда Себ встретил девушку и освободился от его влияния. О боже, ты помнишь Джули? Юэн был настолько непрактичен и неприспособлен к жизни, насколько вообще может быть человек. Потерянная душа. Социально не адаптировавшийся. Неудачник. Хронический алкоголик, злоупотребляющий ЛСД.

Бренди пролилось на пол. Себ волоча ноги прошелся по комнатам своего убежища.

Это не он. Это не может быть он.

Себ не видел его… дай-ка подумать… лет двенадцать, если считать с момента его последнего кратковременного вторжения. Тогда он вовсе не появился ниоткуда, а просто позвонил в дверь его лондонской квартиры. Через год он позвонил еще раз, теперь по телефону, и оставил на автоответчике послание, вероятно предназначенное кому-то другому. Но в любом случае с тех пор уже прошла целая вечность.

Себ открыл балконную дверь и жадно втянул полной грудью прохладный морской воздух. У них не было общих знакомых, да и каких-либо дел здесь у Юэна быть не могло. Но если это все же был он, как он это сделал?

О боже! А что, если он умер? Тогда это, скорее всего, был его призрак.

Будучи не в силах любоваться видом из-за ежесекундного страха перед тем, что может появиться под окном и посмотреть вверх, Себ ушел с балкона.

Он случайно выглянул из окна кухни, и ему показалось, что он вновь разглядел одинокую фигуру, наблюдающую за ним из-за потрепанных ветром деревьев. Собрав остатки логики и здравого смысла, он попытался убедить себя в том, что с ним все абсолютно нормально и он находится в здравом уме. Юэн Александер не мог промелькнуть в четырех разных местах в течение нескольких дней.

Изо всех сил цепляясь за столь притягательное объяснение, он убеждал себя в том, что ошибся, или перепутал, или просто ему нездоровилось, и все это было лишь игрой его воображения. Его разум настаивал на том, что тот несчастный год, который он провел вместе с обладателем этого болезненного лица под бейсбольным козырьком, давно канул в Лету.

Но он действительно видел Юэна тем утром. Видел и слышал. От этого Себ чувствовал себя чрезвычайно возбужденным, нездоровым и даже дезориентированным.

Как он проделал все это? Что стало причиной его появления? Почему пропадал звук? Как смог он рассеять структуру мира, чтобы одно место сменило другое? И было ли само слово «место» правильным? Может, стоило сказать: окружение? Сфера?