Адам Нэвилл - Под неусыпным надзором [litres]

– Пожалуйста, начинайте. Мы никуда не торопимся, – проговорила Венди и кивнула на папку, все еще лежавшую на коленях у Джайлса. По мере того как все окружающие дружно сводили его с ума, папка эта с каждой секундой казалась ему все более тяжелой.

– Начинать? – удивился Джайлс. – Себ, ты в курсе, что никто в «Пэн» [58] Pan Books – британский импринт в составе издательского дома Pan Macmillan. не примет сборник рассказов. И ни одно другое серьезное издательство. Все ждут новый роман. Это что, отступление, пока ты работаешь над новой книгой? Логичным продолжением «Зубов»?

– Это то, чего хочет он , верно, Себ? – сказала Венди.

Он – довольно необычное и столь почтительно выделяемое местоимение для обозначения автора. В устах Венди оно явно никак не могло относиться ко мне, и это очень сильно сбивало Джайлса с толку.

Джайлс поднял руки, развернув ладони наружу.

– Что, черт побери, здесь происходит?

Персонажи книги – вот с кем он соотнес Венди и Натали. И когда он по-новому взглянул на этих двух женщин, могу поспорить, волосы у него на голове встали дыбом. В эту секунду он, должно быть, подумал о «Желтых зубах» – истории о писателе, жизнь которого была захвачена зловещими членами организации путешественников по астралу – проекционерами.

Джойс и Вероника. Две женщины из этой истории … Две сотрудницы ОПИ. А ОПИ очень похоже на АПР, не так ли?

Джайлс разулыбался. Шутка . Да, он так и подумал, что все это – просто шутка. И удивился, как ловко я его подловил! Это был детально продуманный розыгрыш, так как то, что лежало у него на коленях, без сомнения, было продолжением предыдущего романа. Примерно с полсекунды он придерживался этой теории.

Но сад… Мусорные баки… А как Себ выглядит…

Мы обменялись взглядами, и в одно мгновение Джайлс понял, что в моих глазах не было ни тени юмора, ни намека на какое-то озорство или веселье.

Натали и Венди тоже осознали всю важность момента, так как именно в эту самую минуту Джайлс наконец все понял.

Затем, если говорить вкратце, судя по его бледности, Джайлс припомнил некий образ, который, вполне возможно, мог задержаться в его памяти после прочтения «Желтых зубов». Могу предположить, что это была высокая худая фигура с головой, закрытой грязным мешком, ползущая вдоль стены того самого дома, где он сейчас сидел.

Он опустил глаза и прочитал первую строку рассказа, озаглавленного «Оковы пали. Мы освободились».

Я знаю это вступление наизусть, потому что это было самое первое, что М. Л. Хаззард передал мне утром третьего дня моего пребывания в Торе, когда я стал его соавтором.

«И вышли они из-за деревьев. Очень худые люди. И кричали они от радости, потому что один из них сказал, что видел свет. Все они скрылись во тьме тоннеля – и наступила тишина».

– Они предали тебя… Видишь, как они теперь живут. Видишь! Они дезертировали – бросили тебя. Обогатились. Присвоили себе деньги организации. Пока ты прозябаешь здесь, они жируют. Где они сейчас? Скажи мне! Где Юнис и Ида? Где Венди и Натали? Где? Где они? Где те, кто сменил свои имена, чтобы сбить тебя со следа, и кто пытается жить совсем в другом месте без твоего присмотра? Ты чувствуешь их присутствие здесь? Нет! Потому что они ушли! Испарились. Бросили тебя здесь совсем одного. Они предпочли комфорт твоей миссии! Им не интересны ни твои идеи, ни твое состояние. Они больше не верят в твое величие!

Ночь за ночью я лежал на кровати Дианы. Лежал, крепко зажмурив глаза, в те часы, когда дом был буквально перенаселен, и разговаривал с темнотой. Я выкрикивал во тьму это и еще много всего.

Вам никогда не приходило в голову, что, когда вы разговариваете сами с собой, кто-то слышит вас? Вы не имеете представления о том, что может скользить мимо вас в это мгновение, украдкой, но полное решимости, неуверенное в том, кто оно и где находится, но юркое и верткое, с быстро трансформирующимися руками. Оно слушает затихающее эхо ваших слов, которые, затихая здесь, начинают звучать там …

Поверьте мне: рано или поздно что-то обязательно услышит вас, надо только выбрать нужное место и нужное время.

Днем, после такого количества изматывающих ночей, я пробирался в комнаты, которые когда-то занимали М. Л. Хаззард и Диана. И по всей этой небезопасной зоне сеял семена раздора, а мои рассказы о новой жизни его бывших адепток давали им возможность прорасти и укорениться.

Повсюду, во всех комнатах, я оставлял портреты Венди и Натали. На туалетном столике, на тумбочке у кровати, на полу и на подушках – повсюду лежали их изображения. Я цеплял их фотографии, сделанные в моем старом доме, к раме зеркала, из которого он смотрел на меня. Клал их в пустые карманы одежды. Развесил их по стенам спальни. На карточном столе больше не было карт – только перевернутые фотографии Венди и Натали.