Марина Захарова - Литвин [litres самиздат]

– Ярик! Я не хочу! – возмущалась она.

– Ещё чего, давай! Марш мыться. Потом в кровать.

– А мама…

– Я не мама. У меня чётко. Так что, на раз – в ванну, на два – в кровать, – с наигранной суровостью приказал он.

– Пф, – надулась но, стрельнув в него глазами, приступила к исполнению.

Уже в кровати, обняла его за шею и почти шёпотом, спросила:

– А ты надолго уедешь?

– Не знаю. Как там дела, – неопределённо ответил он.

– Жалко… – вздохнула она.

– Ну, я ж не на другую планету улетаю, – усмехнулся ей.

– Всё равно… – рассеянно и грустно высказала Иринка.

– Ничего. Мама скоро отпуск возьмёт, поедете отдохнуть. Всё будет хорошо. Давай, спи, – погладил по её мягким волосам.

Улёгшись уже в свою кровать, никак не мог уснуть. Какие-то мимолётные и отрывочные мысли всё не давали покоя. Но, постепенно, сомкнул глаза и тут же спустились звёзды или он поднялся к ним?.. Так близко и так ярко. Бархатное небо, словно оттеняло их, заставляя сиять ярче. Луна огромна, не мог никак оторваться от её созерцания. Шорох за спиной, обернулся резко – тёмное крыло и синяя искра пробежала, скрывшись в темноту. Мгновенно заиграл и поднялся ветер, так что холодно стало лицу и затрепал волосы, заслезились глаза. Что-то пронеслось над головой, протяжный звук с такой глубокой тоской, что почувствовал пустоту внутри, будто вошёл клинок в плоть. Услышал свой стон и согнулся, прижав руки к груди. Тишина разорвалась громким плеском, словно огромные крылья растревожили воду. Вскинув голову, под серебром луны увидел огромную бьющуюся птицу. Она била крыльями, словно подстреленная и снова этот крик, от которого его лицо повело судорогой.

– Мама! Мама! Мне страшно!

– Ярик, солнышко… Что ты?.. Что тебе привиделось? – встревоженный, но пронизанный лаской голос.

– Роня! Почему?! – сдавленный крик.

– Успокойся, золотко моё, – прислонила и закачала в объятиях, успокаивая.

– Она не вернётся, – горькое рыдание вырвалось и вылилось горячими слезами.

– Да, это очень печально… – грусть теперь заполнила мамин голос.

– Я не хочу! Она должна… должна была… – захлёбывался рыданиями и еле выталкивал слова.

– Ярик, – она обняла его лицо мягкими руками и направила на себя. Глаза её были наполнены вселенским. – Давай подумаем о другом. Представь, что она ушла в прекрасный мир, где есть синие бабочки, белые туманы, мерцающие звёзды и она видит тебя и ей также грустно, когда грустишь ты, также радостно, когда радуешься ты. Позволь ей радоваться самой и радоваться за тебя?..

Почувствовал, что его руку крепко сжимают и настойчиво слышал сквозь сон горячий шёпот:

– Ярик!.. Ярик, ну пожалуйста…

Еле открыл глаза, Иринка сидела на его кровати и с испугом смотрела ему в лицо. Гладила ладонью по щеке и всё сжимала руку.

– Ты что? – непонимающе проговорил он. – Ирин, что случилось?

– Ты так… так стонал и почти кричал во сне, – во все глаза смотрела на него, в них переливались тревога и беспокойство.

– Чёрт, Ириш… – откинулся было на подушку, приложив руку тыльной стороной ладони ко лбу, выдохнул. На мгновение закрыл глаза, в груди снова толкнуло он резко поднялся и обнял сестру. – Извини, что напугал. Мама вернулась? – наклонился он к её лицу.

– Нет ещё. Она же на дежурстве до утра.

– Понятно. А отец, вроде через два дня из командировки? – она только покивала головой и ближе прижалась к нему. Сидели молча несколько минут, потом Ирина зашевелилась и спросила всё также шёпотом.

– Тебе и правда надо ехать?

– Чувствую, что да, – снова глубоко вздохнул и уставился в окно.

– Ты звал кого-то…

– Да.

– Ты помнишь кого? – подняла на него глаза.

– Да. Это девочка… она была со мной, в детстве.

– А почему?.. Почему, ты так… громко звал её?..

– Тогда её не стало. Не помню толком, что произошло. Но это больно очень. Понимаешь? – встретился с глазами сестры, горечь сожаления отразилась в них.

– Да… – одними только губами ответила она.

Снова трудовой день, на этот раз последний и это точно, утвердил сам себе. Но сейчас надо сосредоточиться, опять же обратился к себе, поскольку стоял на высоченной лестнице под самым потолком пятиметрового зала. Практически жонглируя инструментами и периодически используя собственные зубы, дабы удержать какую-нибудь мелочь, вроде изоляции.

– Ярый, ты как там? – раздался снизу голос. Он взглянул вниз, запихивая в пояс для инструментов, отвёртку.

– Ещё пару метров до коробки, – взглянул на противоположную сторону зала. – Кир, у тебя как?