Максим Мочейко - Матильда и проклятый клад

Олежке не хотелось заниматься этой ерундой. Но голос младшего брата начал читать когда-то заученные молитвы. Церковно-приходская школа сильно помогла в освоении грамоты. Он начал читать сначала, неуверенно, то и дело, сбиваясь с ритма, но вновь окрепшим голосом читал продолжение.

Неистовая злоба, подобно красной пелене, застилавшей его глаза, постепенно отпускала Олежку. Душа словно вырывалась из огненных лап неистовой ярости. Постепенно злость, застилавшая его взор, затухла, и к Олежке вернулся здравый смысл.

–Спасибо тебе, мой маленький брат,– произнес Олежка, почувствовав, как кровавая пелена растворилась в воздухе, а они стоят на краю разрушенного моста, ведущего из города.

–Едва нас обоих не погубил- сказал Олежка, смотря на затянутую трясиной и ряской воду.

–Мне же говорили, что здесь идти нельзя, чего суда поперся?

–Олежка, ты только не обижайся, но в тебя словно бес вселился. Ты меня убить хотел.

–Я?!

– Да! И змею отдать грозился. А я молитву начал читать, как ты меня учил, а потом ты словно оцепенел, уставился на мост и стал за мной повторять молитвы, а потом пришел в себя, только твои волосы стали странными. Они какие-то серые стали, как у нашего папы. И царицу летучих мышей едва не задушил. Еле-еле отпустил.

–Ничего не помню! Только злобу и ненависть!

–Это, наверное, проклятие так действует! Может, бросим все и заживем, как раньше?

–Нет, братишка, как раньше не будет! Будет все по- другому. Расплатимся с долгами, купим наш собственный дом, вылечим маму от горькой и будем жить припеваючи. Вон сколько добра набрали, э-эх!",– произнес Олежка, перекидывая тяжеленную торбу с одного плеча на другое.

–Я тебя обожаю!– воскликнул Ивашка и обнял своего брата.

–А теперь пошли прочь отсюда. Только змеиным мхом запасемся, а то на этих подземных гадов все потратили.

Ивашка кивнул, и они вернулись на Идолову площадь и, надергав красного мха, отправились в обратный путь.

На улице светало. Над болотом неподвижно висел холодный и промерзший туман, заставляя плохо одетых братьев ежиться и кутаться в плед.

–Сейчас рассветет, и мы пойдем – сказал Олежка, вглядываясь в густой серый туман.

–Угу – ответил Ивашка, плотно прижимаясь к старшему брату.

Когда утренний туман развеялся, было уже совсем светло. Крепко подвязав торбу, Олежка пошел вперёд. Ивашка шел следом, все еще не решаясь бросить красивый щит, и время от времени озираясь по сторонам, готовый защищаться от любого нападающего.

Придерживая второй рукой, хлопавший по ноге кинжал, Ивашка ни на шаг не отставал от старшего брата.

Они без особого труда нашли то место, где вошли на остров.

Олежка пристегнул саблю, которую он считал уже своей по праву, и взял в руки длинные жерди.

–Ну что, Братишка, возвращаемся домой?– произнес Олежка, поправив тяжело нагруженную торбу, перекидывая длинные жерди для переправы с острова на небольшую кочку с засохшем корявым деревом.

–Да! Мы идем домой!– радостно воскликнул Ивашка, чуть ли не прыгая от радости.

–Тс-с! А то змея разбудишь- тихо произнес Олежка, обвязывая страховочной веревкой себя и брата.

Осторожно перебираясь с одного островка на другой, Олежка сразу почувствовал, насколько тяжела его ноша.

–Пожадничал- произнес Олежка, сняв с плеча торбу и отдыхая на боле пригодном для отдыха островке.

–А ты мне отсыпь, все же легче будет,– предложил Ивашка.

–Тебе и так тяжело со щитом, ты еще совсем маленький- ответил Олежка.

–Как со скелетами драться, так большой, а как золото нести, так маленький!– возмутился Ивашка.

Олежка сразу понял, что сморозил чепуху, улыбнулся и открыл торбу.

Распихав по карманам часть ноши, братья отправились дальше. Они возвращались тем же путем, как и пришли. Обходя полыньи и особо вязкие места, в которых они в начале проваливались. Нагруженные золотыми монетами, братья с трудом перебирались через вязкую трясину, колыхающуюся под тяжелой поступью братьев. Добравшись до заветного острова, они даже представить, не могли, каким тяжёлым трудом окажется их возвращение.

Уставшие и перемазанные в болотной грязи, братья буквально сползли на твердый и надежный берег. Нечеловеческая усталость валила с ног, но оставаться на ночь среди древних могил погоста, ни у Олежки, ни у Ивашки желания не было.

Братья, превозмогая телесную боль и усталость, побрели до древней башни, возле которой они встретили бабушку Ягу. Лес начал погружаться в сумерки, когда вместе с наползающим болотным туманом, они увидели могучие каменные стены башни. Ночной холод превращался в мороз. Олежка почувствовал, как захрустела под ногами замерзшая трава, а промокшие насквозь брюки начали деревенеть.