Роуз Сабо - Какие большие зубки [litres]

На мгновение я стала кем-то другим. Перенеслась в прошлое, где смотрела, как группа взволнованных женщин толпится в пустом зале, крепко цепляясь друг за друга в ужасе, пытаясь мне что-то объяснить. Но потом я стала сама собой и вернулась в настоящее, в тот же зал, теперь увешанный портретами. Бабушка Персефона хотела дать мне знать, что она здесь. Что она меня не бросила.

Я сделала глубокий вдох, а grand-mère жестом пригласила меня в столовую.

– Не могла бы ты подойти и сесть здесь со мной? – спросила она. Я не двинулась с места. – Не хочу заставлять тебя.

Я прошла за ней в столовую, отец топал за нами следом. Grand-mère уселась и, когда я сделала то же самое, сложила ладони вместе и приветливо улыбнулась мне через стол.

– Зачем ты сделала его таким? – спросила я.

– Это было необходимо, – ответила она. – Он был полезен, и я не хотела от него избавляться, но он вел себя неподобающе. Я сделала то, что должна была.

– Он был не твоей вещью, – сказала я. – Он был моим отцом.

– О, это приходит и уходит, – сказала grand-mère . – Когда доживешь до моих лет, сможешь посмотреть на это проще. Я не сомневаюсь, что ты со временем все поймешь.

– Сколько тебе лет?

Она пожала плечами.

– Я не веду счет таким вещам.

– Сколько лет маме?

– О, она довольно молода. Может, две сотни. Эта информация тебе как-то поможет?

Значит, grand-mère действительно очень много лет.

– Итак, – продолжала она. – Думаю, мы обе понимаем, что все пошло не очень хорошо.

– Ты делала это и раньше.

Она кивнула.

– Мне приходится, время от времени. Чтобы остаться в живых. Но иногда я использую свои силы и для других целей.

Я представила, как она делает это на протяжение веков. Приезжает в очередной дом, а потом берет на себя управление: одними командует, других поглощает, при этом смеясь, шутя и устраивая банкеты. Мне подумалось, что эти ее ухищрения могут продолжаться долго, если она будет достаточно осторожна.

– Дедушка говорит, ты пыталась съесть его, когда он был еще молод, – сказала я. – Все это время ты пыталась его выследить?

– Я определенно не могла забыть его все эти годы. Какой интересный экземпляр! Но я и не подозревала, что он здесь, пока мне не написала твоя мать. А потом я приехала и увидела здесь вас. Так много, и все такие… интересные. Полезные.

– Теперь ты убьешь меня? – спросила я.

Это, кажется, ее ошарашило.

– Элеанор, – сказала она, – как такое могло прийти тебе в голову? Нет, разумеется, нет. – Она протянула руку и дотронулась до моей ладони; я оттолкнула ее. – Ты такая же, как я, и я желаю только лучшего для тебя.

– Тогда оставь меня в покое.

– О, этого я сделать не могу, – сказала она. – Ты еще очень юна, и у тебя почти ничего нет. Внутри меня целая армия. – Она дотронулась обтянутой перчаткой рукой до своего горла. На шее у нее по-прежнему белела повязка. – А у тебя нет. Тебе необходимы какие-нибудь сильные существа, которые помогут тебе начать развиваться в этом мире. Когда ты написала мне, ты попросила у меня помощи. Вот помощь, которую я могу тебе дать, милая моя. Ты – величайшее достижение твоей матери. Ты моя единственная наследница. Я не могу тебя отпустить.

– Ты убила моего отца.

– Я должна была сохранить его для тебя, – сказала она. – Я хотела, чтобы ты владела ими всеми. Чтобы ты забрала их с собой и владела ими вечно. Но, к сожалению, этому уже не суждено осуществиться.

Я отчаянно заозиралась.

– Погоди. Где мама? Она еще здесь?

– Думаешь, я могла бы ей навредить?

– Я хочу увидеть ее сейчас же.

Grand-mère махнула рукой.

– Тогда найди ее. Я не буду ограничивать тебя в твоем собственном доме.

Я встала, глядя на нее с недоверием. Она пожала плечами. Я прошла мимо нее, мимо отца, поднялась по ступенькам к ванной на втором этаже. Постучала в дверь.

– Мама!

– Да? – отозвался настороженный голос изнутри.

– Это я. Элеанор.

Я открыла дверь. Мама сидела в ванне, в воде по самый подбородок. Судя по ее лицу, она только что плакала.

– Это ты? – спросила я. – Скажи мне что-нибудь, что кроме тебя никто не может знать.

Она посмотрела на меня пристально и с недоверием.

– Когда ты была маленькой, я уже знала, что ты из себя представляешь, – сказала она. – Видела, как ты приказываешь Рису и Чарли. Я велела тебе прекратить, объяснила, что если ты будешь так делать, то никогда не будешь знать, кто твой друг на самом деле. А ты расплакалась.

Я плотно закрыла за собой дверь и подбежала к ванне. Потянулась к маме и обняла ее изо всех сил. Потом, отстранившись, я увидела, что испачкала ее лицо грязью из подвала.